Реферат: Древнерусское государство

Тульский экономический колледж

РЕФЕРАТ

По предмету: История

На тему: «Древнерусское государство»

Подготовил студент гр.110-П

Громыхалин О.

Проверила

Дородных Л.В.

Щекино,

2001

Самое древнее из дошедших до нас исторических сочинений о Руси – «Повесть

временных лет», написанная в начале XII в., - начинается с трех вопросов:

«Откуда есть пошла Русская земля? Кто в Киеве нача первее княжити? И с коих

пор Русская земля стала есть?» В этой триаде – глубинный смысл. Первый вопрос

понятен – он основной. «Русская земля» – это и территория, и народ, и,

конечно, государство. А государство в середине века связывалось в сознании

людей с личностью его правителя. Отсюда – второй вопрос. Ответ на третий

вопрос должен был показать историю Руси в развитии. Грандиозное историческое

полотно, созданное летописцем, стало исключительно популярным в Древней Руси.

Подавляющее большинство летописей начинается именно с «Повести временных лет»

остается главным источником, повествующим о рождении Древнерусского

государства.

У населявших эту территорию восточнославянских племен были опасные соседи.

Низовья Волги занимал могущественный Хазарский каганат, которому подчинялись

и платили дань поляне, северяне, радимичи и вятичи. На севере постоянные

набеги совершали варяги – воинственные обитатели Скандинавского полуострова,

Дании и Северной Германии. «Повесть временных лет» сообщает, что северные

славянские и финно-угорские племена – словене новгородские, кривичи, чудь и

меря – были подчинены варягам и обложены данью. Когда и при каких

обстоятельствах это произошло, историческая память народа не зафиксировала.

Во всяком случае, летописец об этом умалчивает. Но он отметил, что в конце

концов славяне изгнали варягов за море. Видимо, перед лицом варяжской

опасности и сложился здесь мощный военный союз племенных объединений. Однако

вскоре между освободившимися племенами начались усобицы. Не в силах

справиться со своими внутренними проблемам, словене, кривичи, чудь и меря

решили отправить посольство к варягам – вчерашним врагам – и найти князя,

который бы «володел и правил. по праву». Послы обратились к варягам со

словами: «Земля наша велика и обильна, а наряда (порядка) в ней нет – да

поидите княжить и володети нами». Три брата – Рюрик, Синеус и Трувор – «с

роды своими» откликнулись на предложение. Рюрик стал княжить в Новгороде,

Синеус – в Белоозере, Трувор – в Изборске.

Два года спустя Синеус и Трувор умерли, а Рюрик стал единоличным правителем.

Согласно известиям летописи, двое из людей Рюрика – Аскольд и Дир –

отпросились у него пойти в поход на юг, к Царьграду (Константинополь). На

Днепре они осели и стали княжить в Киеве – древнем центре полян. По данным

летописи, в 879 году Рюрик умер, оставив малолетнего сына Игоря, а власть

перешла к его родственнику Олегу.

В правление Олега произошло событие, которое представляет собой начальную

точку истории Киевской Руси, на рубеже дописьменного и письменного периодов.

В 882 году Олег (в то время новгородский князь) решил овладеть Киевом и

двинулся с дружиной в поход. По пути он взял Смоленск («ключ-город») и Любеч,

посадив там своих наместников. Не решившись на прямой штурм хорошо

укрепленного Киева, предприимчивый конунг (так называли военных предводителей

у варягов) овладел им хитростью. В то время Днепр представлял собой торговую

магистраль, по которой шли хорошо охраняемые купеческие караваны. Выдав себя

за купца, направляющегося в Царьград, Олег пригласил Аскольда и Дира на

встречу. Когда те пришли, дружинники Олега, спрятавшиеся в лодьях, выскочили

и убили киевских князей. Уничтожив Аскольда и Дира, Олег стал княжить в

Киеве, который он провозгласил столицей своего государства. Таким образом 882

год, когда под властью одного князя объединились Северная Русь (Новгород) и

Южная Русь (Киев), стал поворотным в судьбах восточных славян. Это хорошо

понимали уже в средние века. Летописцы начинали свои хронологические отсчеты

именно «от первого лета Олегова, понеже седе в Киеве», т.е. от первого года

правления Олега в Киеве.

Вокруг этого летописного исторического предания издавна ведутся споры.

Известия летописца стали основанием для возникновения в XVIII веке

«норманнской теории», согласно которой государство у славян создали норманны

- скандинавские викинги, которых на Руси называли варягами. Сторонники этой

теории подчеркивали мирный характер призвания варягов славянами, якобы

создавшего особые отношения власти народа, исконно настроенного монархически.

Норманнская теория имела особое политическое значение для того времени: она

оправдывала существовавшее тогда засилье немцев в государственном аппарате

России. Зарубежные историки-норманисты также подчеркивали, что славяне до

прихода варягов жили «зверинским образом» (как сказано в летописи), тем самым

утверждалась их политическая неполноценность, неспособность к историческому

творчеству. Патриотически настроенные отечественные ученые в противовес

норманистам пытались иногда полностью отрицать как само присутствие варягов

на Руси, так и их участие в создании древнерусской государственности.

Ученые спорят о том, каково происхождение названия «Русь». Одни полагают, что

оно является производным от названия реки Рось (приток Днепра южнее Киева) и

дано древними славянами-земледельцами. Но большинство лингвистов доказывают,

что слово «Русь» – не славянское, а скорее всего пришло с севера и образовано

от названия южного берега Швеции – «Руслаген».

Как бы ни различались мнения историков, важно одно – факт основания в 862

году в Новгороде княжеской династии, правившей более семи веков, был

воспринят летописцем как своего рода точка отсчета исторического времени, а

объединение под властью Олега новгородских и киевских земель – как поворотный

момент в исторических судьбах восточных славян. По замечанию одного из

отечественных историков, «сквозь красивый туман народного сказания история .

видна лишь со времен Олега». Воспетый А.С. Пушкиным Вещий Олег – фигура не

легендарная, а историческая. Если Кий для летописца – персонаж почти

сказочный, мифический, а о Рюрике, Аскольде и Дире ему были известны лишь

крупицы фактов, то Олег в «Повести временных лет» представлен как

действительно первый общерусский правитель.

Важнейшими заботами Олега, как и последующих князей, стали, во-первых,

освобождение от власти Хазарского каганата и подчинение Киеву еще не

покоренных восточнославянских племен; во-вторых, защита рубежей государства

от выгодных условий для Руси в торговле с Византией.

Для обороны от кочевников Олег «нача городы ставити». Племена северо-запада

Руси (словене, кривичи, меря) продолжали подчиняться ему и платили дань.

Северяне и радимичи (восточнославянские союзы племен) по-прежнему платили

дань хазарам. Но Олег потребовал от них: «Не дайте хазарам, а мне дайте».

Таким образом начала формироваться государственная территория «империи

Рюриковичей». Согласно «Повести временных лет», Олегу подчинялись поляне,

северяне, радимичи, древляне, восточные кривичи, словене ильменские и

некоторые финно-угорские племена. Вероятно, в какую-то зависимость от Киева

попали дреговичи, западные кривичи и, возможно, уличи и тиверцы. Вятичи

пребывали под властью хазар, а племена, жившие на юго-западе Руси, скорее

всего находились под опекой Чехии или Польши. В руках Олега сосредоточилась

власть над землями, простиравшимися от Ладоги на севере до низовьев Днепра на

юге.

К исходу своей жизни Олег стал государственным деятелем международного

масштаба; ему удалось поставить на колени сильнейшее государство тогдашнего

мира – Византийскую империю. В 907 году он совершил успешный поход на ее

столицу – Константинополь, или, как его называли русы, Царьград. Город не

сумел оказать должного отпора войску Олега. Греки лишь успели замкнуть

гавань Золотой Рог цепью и переградить русским лодьям подход к самим стенам

города. Сначала русская рать опустошила пригороды столицы, забрала огромные

богатства, пленных, а затем, согласно летописи, лодьи были поставлены на

колеса и направлены к городу – таким образом суда смогли прикрыть от стрел

наступающих воинов. Греки запросили мира. Императоры Лев VI и его брат и

соправитель Александр выплатили баснословную сумму контрибуции – по 12 гривен

на уключину. А всего в русской флотилии насчитывалось две тысячи кораблей по

сорок воинов в каждом. Отдельная дань предназначалась крупнейшим городам –

Киеву, Чернигову, Переяславлю и другие. Русские послы получили возможность

брать из государственной казны Византии бессрочное содержание, а купцам во

время пребывания в Константинополе было позволено получать «месячину», т.е.

помесячное содержание в виде хлеба, вина, мяса, рыбы и фруктов, в течении

шести месяцев. Посланцам Руси предоставлялось также право вволю пользоваться

византийскими банями – привилегия, которую имели только жители

Константинополя. Важнейшим завоеванием стало право беспошлинной торговли для

русских купцов.

Византийцы целовали крест в знак верности заключенному соглашению. Олег,

согласно русскому обычаю, также дал клятву на верность договору.

Новое, более совершенное соглашение два государства заключили 2 сентября 911

года. При оформлении второго договора руссы добились у императорского двора

больших уступок.

Олег скончался в 912 году. Его деятельность оставила глубокий след в

исторической памяти народа. Вначале фигура местного масштаба, Олег к исходу

своей жизни стал властелином огромного государства. Ему покорились

многочисленные славянские и финно-угорские племена, перед ним отступили

хазары, а затем византийцы. «И прозвали Олега, - заключает летописец –

Вещий». Знаменитое предание о смерти его от укуса змеи легло в основу

пушкинской «Песни о Вещем Олеге».

Наследовавший Олегу Игорь (912-945 гг.) начал свое княжение с того, что

отправился воевать с отложившимися с того, что отправился воевать с

отложившимися от Киева древлянами. Воевал он с недавно появившимися на

границах Руси грозным врагом – кочевниками-печенегами. В 40-х гг. Х в. Игорь

совершил два больших похода на Византию. Причиной послужило то

обстоятельство, что Царьград не соблюдал соглашения с Русью. В 941 году Игорь

повел по Днепру и Черному морю на юг огромную эскадру в 10 тысяч кораблей.

Руссы опустошили все юго-западное побережье Черного моря и берега пролива

Босфор. Империя срочно мобилизовала свои войска своих восточных провинций. В

жестокой сухопутной схватке греки с трудом одержали верх. Погрузившись на

лодьи, руссы отплыли в море, а за ними в погоню отправился византийский флот.

Византийцы отогнали дружину Игоря от Константинополя, используя знаменитый

«греческий огонь» - зажигательную смесь в бочках и горшках. В состав смеси

входили сера, смола и нефть. На дружинников руссов он произвел неизгладимое

впечатление.

Сразу же после неудачи князь Игорь начал готовить второй поход. Наняв

варягов и печенегов, собрав дружины многих славянских племен, он с огромным

войском – и конным, и на лодьях – двинулся к Царьграду. Император поспешил

уладить дело дипломатическим путем. В устье Дуная Игоря встретили послы с

мольбой о мире. По обычаю тех времен Игорь решил посоветоваться с дружиной,

которая была рада получить дань без боя.

В следующем, 944 году мир между сторонами был оформлен еще одним, правда

менее выгодным, чем в 911 году, договором.

Х век. Древня Русь. Полулегендарное время, полусказочные события, былинные

персонажи. Очень мало известно об этом периоде нашей истории, немногое

сохранилось в памяти людей к тому времени, когда писались первые русские

летописи, в которых быль переплеталась с преданиями, легендами и народной

молвой. Тем более ценны те отрывочные сведения, которые дошли до нас: они

позволяют хотя бы частично реконструировать прошлое, составить предложение о

нравах, обычаях и укладе жизни наших предков. Историки до сих пор спорят,

сравнивая старинные свидетельства, пытаясь определить, где правда, а где

вымысел, оценивая причины и последствия тех или иных событий.

Только самые яркие личности остаются в памяти народной, только о них

повествуют летописи. Но и среди летописных рассказов, которые часто читаются

как приключенческий роман, выделяется история жизни и деяний княгини Ольги и

ее сына Святослава.

О происхождении Ольги известно немного. Возможно, что родом она из Пскова.

Скорее всего она была не славянкой, а родилась в семье варяга, об этом

говорит и ее варяжское имя – Ольга (Хельга). Но как бы то ни было, она стала

достойной женой князя киевского. Занимая высокое положение в политической

иерархии, Ольга была достаточно самостоятельна в делах. Она владела землями и

городами, ей принадлежали Вышгород под Киевом, села Будутино, Ольжучи и

другие владения. Не исключено, что она имела собственные вооруженные отряды.

В договоре князя Игоря с византийцами (944 г.) упомянут особый посол княгини

Ольги, который занимает третье время в списке лиц, участвовавших в

переговорах, - сразу же после послов князей Игоря и Святослава, оказавшись

рангом выше даже посла племянника Игоря. Это не случайно. По-видимому, именно

Ольга, располагая определенной политической властью, ведала государственными

и вершила суд в отсутствие мужа.

Однако первый план она выдвигается после гибели князя Игоря, убитого

древлянами во время сбора «полюдья». Для Ольги это было трудное время.

Древлянская земля «отложилась» от Киева, наследник, князь Святослав, по

свидетельству летописи, был еще слишком мал. На плечи княгини легла вся

тяжесть управления.

Яркий летописный рассказ повествует о неудачном сватовстве к Ольге

древлянского князя Мала, о мести княгини древлянам за убийство Игоря.

Расправившись с посольством древлян и истребив ин «нарочных мужей», Ольга с

дружиной отправилась в древлянскую землю, осадила город Искоростень и сожгла

его, покорила жителей и заставила платить тяжкую дань.

После покорения древлян Ольга занялась укреплением княжеской власти и в

других землях. И хотя летопись упоминает об установлении Ольгой «уроков» и

«даней» (иными словами, точных размеров платежей в пользу великих князей

киевских) лишь в древлянской и новгородской землях, можно предположить, что

княгиня не ограничилась этим, а объехала все свои владения, назначая

«погосты», становившиеся небольшими центрами княжеской власти, куда стекалась

дань, собранная с населения. Не один год заняла у нее эта работа, и не

случайно молчит летопись о делах Ольги с 948 по 954 годы. Эта будничная,

утомительная деятельность не принесла ей славы. Не происходило никаких ярких,

запоминающихся событий, молва о которых переходила из уст в уста, но значение

этих лет трудно переоценить: благодаря административно-хозяйственным реформам

Ольги традиционная власть старейшин на местах постепенно сменялась

управлением княжеских «тиунов» (управителей), слабела племенная власть,

укреплялась княжеская. Это был важный шаг на пути становления государства.

Годы правления Ольги не отмечены крупными внешними завоеваниями. Не было

победных походов, не присоединялись новые земли – тишина и замиранье были на

Руси. Но значило ли это, что княгиню не интересовали внешнеполитические дела,

что ей было безразлично то, как воспринимали молодое государство

могущественные соседи, в первую очередь Византия и Германское королевство?

Княгиня Ольга пыталась повысить престиж Руси не военными походами, не

завоеваниями, а умелой, мудрой дипломатией. И в связи с этим особое значение

приобрело крещение Ольги. По свидетельству летописца, она «с малых лет искала

мудростью, что есть самое лучшее в свете этом, и нашла многоцветный жемчуг –

Христа». Но дело не только в том, что княгиня, расположенная к христианству,

обрела истинную веру, несмотря на свое языческое окружение. Ее крещение стало

не только частным делом пожилой благочестивой женщины, но приобрело важное

политическое значение и способствовало укреплению международного положения

Руси.

Историки до сих пор спорят, когда и где именно – в Киеве или в

Константинополе – крестилась Ольга.

Согласно летописи, в середине 50-х гг. Х столетия она отправилась в

Константинополь и там «возлюбила свет и оставила тьму», приняв новую веру.

Народная молва вновь расцветила реальные события красочными подробностями.

Византийский цесарь, прельстившись красотой и разумом Ольги (на самом же деле

ей было в ту пору около 60 лет), якобы предложил ей стать его женой. Но

княгиня, проявив мудрость и хитрость, «переклюкала» (обманула) его: по ее

просьбе король стал крестным отцом Ольги, что по христианским канонам

исключало возможность брака между ними.

Скорее всего Ольга была знакома с христианством еще в Киеве, в ее дружине

были христиане, в Константинополь ее сопровождал Киевский священник Григорий.

Однако крещение княгини именно в Византии приобретало ярко выраженную

политическую окраску: получив титул «дщери» (дочери) византийского

императора, что выделяло ее среди прочих государей, приняв крещение из его

рук, Ольга тем самым необычайно повышала престиж светской власти Киева в

международном плане. На византийском императоре все еще лежал багряный

отблеск славы великого Рима, и часть этого отблеска озаряла теперь и киевский

стол.

Однако крещение Ольги не повлекло за собой введения христианства на Руси.

Даже ее сын Святослав «не думал и не прислушивался к этому. продолжая жить по

языческим обычаям».

Вскоре Ольга отошла от государственных дел. Она занималась пропагандой

христианства, построила несколько церквей. Скончалась Ольга в 969 году, и как

пишет летописец, «плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и все

люди». Хоронили ее по христианскому обряду.

Князь-воин, князь-язычник, не любивший сидеть в Киеве и гордо отвергавший

христианскую премудрость и смирение, - вот какой человек правил на Руси после

смерти своего отца Игоря.

То, что нам известно и Севастополе, доказывает, что он не был обделен ни

честолюбием, ни мужеством, ни отвагой, однако летопись молчит о нем до 964

года. Едва ли возможно, чтобы в течении нескольких лет (вспомним, что Игорь

погиб в 945 году) молодой князь не проявил себя. Скорее он действительно в

эти годы рос, взрослел, набирался сил. Быть может, ревнивая мать и не спешила

уступать власть сыну, но время могущественней любых правителей и князей. В

964 году – если верить летописи – Святославу исполнилось 22 года, и он повел

войско на восток.

В те времена славянские племена вятичей платили дань Хазарскому каганату. Это

было могущественное государство в низовьях Волги, через которое проходили

многочисленные торговые пути. В богатых городах Хазарии жили бок о бок

мусульмане, христиане, язычники; сами же кочевники-хазары в IX веке приняли

иудаизм. Каган – правитель Хазарии – считался носителем божественной силы.

Если дела в государстве шли хорошо, все славили кагана; в противном случае

его могли и убить.

Войска Святослава разгромили главные силы хазарского войска, взяли столицу

каганата – город Итиль, в затем крепость Саркел (Белая Вежа) на Дону. Эта

хазарская крепость доставляла русским не мало хлопот, поэтому ее падение

особо отмечено в летописи. Затем Святослав двинулся на Северный Кавказ, где

нанес поражение племенам ясов (т.е. осетин) и касогов (т.е. черкесов), и

закончив войну в Приазовье. Впоследствии там возникло русское Тмутараканское

княжество. Не исключено, что появилось оно в результате похода Святослава.

Святослав пытался закрепиться в Поволжье, но это ему не удалось. Зато после

разгрома Хазарского каганата Киеву подчинились и стали платить дань бывшие

данники хазар — многочисленные племена вятичей, жившие по берегам Оки.

Святослав вернулся в Киев, но долго там не задержался.

Развитие событий на востоке тревожило Византийскую империю. Константинополь

не возражал против разгрома Хазарского каганата, но опасался того, что

русские слишком уж близко подошли к византийским владениям в Крыму. И в Киев

отправился посол императора Никифора патрикий (византийский титул) Калокир.

Он обещал Святославу нейтралитет и даже поддержку Византии, если князь

начнёт войну с Болгарией. Это предложение исходило от императора; сам же

Калокир в тайне рассчитывал в будущем при поддержке Святослава свергнуть

императора и занять его место.

Похоже, что Святослав и сам подумывал о походе на запад. Он принял

предложение Калокира, и в 966 г. русские дружины появились на Дунае. Войско

болгарского царя потерпело поражение. Устье Дуная оказалось в руках

Святослава, а сам он со своей дружиной обосновался в Переяславце на Дунае.

Здесь проходили торговые пути на Балканы и в Западную Европу. Судя по всему,

Святослав собирался здесь прочно осесть. Однако как следует укрепиться на

Дунае он не смог. С родины пришли тревожные известия: Киев осадили печенеги.

Правда, от самого города их удалось отогнать, но они кочевали поблизости,

выжидая удобной минуты, чтобы возобновить осаду.

Во главе конницы Святослав поспешил к Киеву, оставив часть войск в

Переяславце. Пока он воевал с печенегами, болгары восстали и выбили русских

из города. Однако князь смириться с этим не пожелал.

Только просьбы умирающей Ольги задержали его в Киеве.

После смерти матери Святослав посадил в Киеве своего старшего сына Ярополка,

а второго сына Олега — в Древлянской земле. Тогда же и Новгород попросил себе

князя. Святослав отправил туда Владимира, сына Малуши, ключницы Ольги. «Сын

рабыни», как звали Владимира в Киеве, впоследствии стал великим князем

киевским, Владимиром Святым, хотя сам Святослав вряд ли считал его своим

наследником.

Устроив дела на родине, Святослав возвратился на Дунай. Он нанёс болгарскому

войску новое поражение и после жестокого штурма вновь взял Переяславец.

Многие защитники города были казнены «за измену». Теперь уже, по всей

видимости, вся Болгария подчинилась Святославу. Правда, болгарский царь

сохранил за собой свою столицу, но туда вошёл сильный русский отряд. Часть

болгарской знати перешла на сторону Святослава.

Укрепившись в Болгарии, русичи начали совершать набеги на византийскую

территорию. Вскоре это привело к войне с новым византийским императором —

Иоанном Цимисхием.

Война эта шла с переменным успехом. И русские летописцы, и византийские

хронисты писали об одержанных над неприятелем победах. В последнее время

историки пришли к выводу, что правы были и те и другие.

В одной из ожесточённых битв Святослав разгромил часть византийского войска.

Князь сражался впереди своих воинов. Должно быть. именно в этом сражении

произнёс он свои знаменитые слова: «Да не посрамим земли русской, но ляжем

костьми, ибо мёртвые сраму не имут».

После этого русские двинулись на Константинополь, разоряя окрестные города,

«что стоят и доныне пусты», как заметил летописец. Однако неподалёку от

столицы византийцы нанесли серьёзное поражение русским и их союзникам —

болгарам, печенегам, уграм (т.е. венграм). Не решаясь идти дальше, Святослав

остановился. Но и византийцы не смогли до конца закрепить свой успех: в Малой

Азии вспыхнул очередной мятеж. Начались переговоры, и противники заключили

перемирие. Святослав со своими войсками и богатой добычей вернулся в

Болгарию.

Император Византии Иоанн Цимисхий был не только опытным полководцем, но и

дальновидным политиком. Византийский историк оставил любопытное описание

императора: «...Ростом он был мал, за что и получил прозвище Цимисхий, т.е.

«маленький», но имел широкую грудь и спину; сила у него была исполинская, в

руках чрезвычайная гибкость и крепость. Сия геройская, неустрашимая и

непоколебимая сила в малом его теле производила удивительную храбрость. Он не

боялся нападать один на целую неприятельскую фалангу и, побивши множество

воинов, невредим отступал к своему войску».

Иоанн не собирался терпеть опасного врага у своих границ. Решительными

мерами, не жалея ни крови, ни золота, он подавил мятежи на востоке империи и

перебросил войска на Балканы. В море вышел знаменитый флот Византии,

оснащённый орудиями, поражавшими неприятеля зажигательной смесью. Такие же

триеры (боевые корабли), вооружённые страшным «греческим огнём», когда-то

уничтожили лодьи князя Игоря. Теперь они должны были запереть устье Дуная,

чтобы перекрыть пути отступления сыну Игоря.

Неожиданно для русских византийцы перешли на Балканы и оказались под стенами

болгарской столицы. Население города не оказало им особого сопротивления.

Лишь восьмитысячный русский отряд держался до конца в царском дворце. Потеряв

терпение, византийцы сожгли дворец вместе с его защитниками.

Вместе с основной частью войска князь находился в крепости Доростол. Под её

стенами и разыгрались решающие битвы этой войны. Русичи неоднократно выходили

в поле, встречая численно превосходящее византийское войско. Однажды князю

удалось перехватить вражеские обозы и добыть продовольствие. В другой раз

стремительная атака русских позволила им захватить и сжечь осадные орудия

византийцев. Были пресечены попытки мятежа в самом Доростоле — 300 горожан

князь казнил, несколько тысяч человек оказались в темнице.

Но ни отдельные успехи, ни жестокие карательные меры не могли изменить

соотношения сил. А во время последней битвы под стенами Доростола, казалось,

сама природа обернулась против русских. Им удалось отбросить византийцев, но

в это время ветер переменил направление, неся с юга пыль и ослепляя воинов

Святослава. Тогда-то Цимисхий и повёл в атаку отборную тяжёлую конницу. С

большими потерями русские отступили в город. Но и византийцы были настолько

утомлены и обескровлены сражением, что даже не попытались ворваться в

Доростол вслед за ними.

После этой битвы Святослав предложил заключить мир, и вскоре был подписан

мирный договор. Святослав обещал навсегда уйти из Болгарии и гарантировал

неприкосновенность византийских владений в Крыму и на Балканах. В свою

очередь византийский император возвращал Руси статус «друга и союзника» и

подтверждал все обязательства по прежним договорам, в том числе и об уплате

Византией ежегодной дани.

После переговоров Святослав и Цимисхий в первый и последний раз встретились

на берегу Дуная. Как пишет византийский хронист Лев Диакон, император прибыл

на это свидание с блестящей свитой, а Святослав приплыл в небольшой лодье с

тремя воинами. На императоре были драгоценные доспехи, на князе – простая

белая рубаха. Свидание было коротким: поговорив с императором об условиях

мира, Святослав отправился обратно.

Поредевшему войску Святослава предстояла опасная дорога через степи, где

кочевали печенеги. Византийцы позволили русским беспрепятственно уйти из

Доростола, даже дали хлеба на дорогу. Во время переговоров с Цимисхием

Святослав просил его обеспечить безопасный проход через земли кочевников, и

император обещал это сделать. Трудно сказать, насколько искренним было это

обещание. Уж очень опасным врагом оказался Святослав, и Цимисхий был явно не

прочь расправиться с ним руками печенегов. Во всяком случае, на уговоры

византийских послов беспрепятственно пропустить войско Святослава печенеги

ответили отказом.

Дорога на Киев оказалась закрытой, и воинам князя пришлось зимовать на берегу

моря в устье Днепра. Видимо, Святослав и не спешил в Киев, скорее всего он

ожидал подкрепления, рассчитывая вернуться на Дунай. Но не дождавшись его,

двинулся на север.

Часть воинов во главе с воеводой Свенельдом отправилась домой кружным путём и

благополучно добралась до Киева, Святослав со своей дружиной поднялся вверх

по Днепру. Здесь, у днепровских порогов, и подстерегли его печенеги.

И князь, и вся дружина погибли в бою. Из черепа Святослава печенежский князь

Куря повелел сделать чашу для пиров. Такие же чаши были сделаны и из черепов

дружинников Святослава.

В 972 г. пришла в Киев горестная весть о гибели князя Святослава, павшего на

днепровских порогах в битве с коварными печенегами. Его сыновья стали сами

править Русской землёй, почитая старшего брата Ярополка, как говорили тогда

на Руси, «в отца место». Увы, недолго жили в мире молодые князья. Однажды на

охоте Олег, княживший в Древлянской земле, встретил в своих охотничьих

угодьях одного из дружинников Ярополка — Люта Свенельдича, сына знаменитого

воеводы Свенельда. Сочтя поведение Люта дерзостным, Олег велел своим

дружинникам убить его, чем прогневал и старого воеводу, и старшего брата.

Междуусобная брань между Олегом и Ярополком обернулась братоубийством: Олег

сложил в ней свою голову. Решив править Русской землёй без помощи братьев,

Ярополк послал в Новгород своих наместников. Владимир, страшась разделить

судьбу Олега, бежал за море в Швецию. В Киеве уже были готовы забыть о

«робичиче», но он вскоре вернулся с сильной варяжской дружиной и вновь стал

князем в Новгороде. Но это был уже иной Владимир, исполненный решимости

покарать Ярополка за братоубийство и самому воссесть на отеческий престол в

Киеве. Поначалу он подчинил себе Полоцкую землю, где княжил дружественны

Ярополку варяг Рогволд. Сам Рогволд и два сына его погибли, дочь же его,

гордая красавица Рогнеда, ранее с презрением отвергшая сватовство «сына

рабыни», стала теперь его женой.

Войско Владимира двинулось походом на Киев. Ярополк, при котором уже не было

старого Свенельда, не смог противостоять варягам и новгородским воинам

младшего брата. Новый воевода Ярополка Блуд изменил своему князю, и тот был

вынужден покориться Владимиру. Владимир великодушно обещал Ярополку полное

прощение и почётное положение при великокняжеском дворе. Однако изменник

Блуд подговорил двух варягов убить свергнутого правителя Руси. И хотя

Владимир покарал воеводу-изменника, сам он так или иначе оказался причастен к

смерти брата.

Таким образом, первая княжеская междуусобица на Руси ознаменовалась

братоубийством.

С 980 г. Владимир Святославич стал великим князем всей Русской земли.

Нелёгкие задачи стояли перед молодым правителем. Кровавой распрей братьев

Святославичей воспользовались соседи Руси. Польский князь Мечислав I захватил

западные русские земли — так называемые Червенские города на Волыни; на

Полоцкую, Псковскую земли совершали набеги воинственные литовские племена

ятвягов; в южных степях таились грозные печенеги. Стремились обособиться и

ранее покорные Киеву восточнославянские племена вятичей, радимичей. Между

тем Владимир, отпустив служивших ему варягов в Константинополь, где они

поступили в наёмную гвардию византийских императоров, тем самым ослабил свою

военную мощь.

Но не собирался молодой князь мириться со столь обидным для Руси положением

дел. Все первые годы своего правления Владимир Святославич проводит в военных

походах, возвращая Руси все утраченное за время междуусобиц, укрепляя её

рубежи. В 981 г. киевская дружина во главе с князем идёт походом на Волынь и

изгоняет поляков из захваченных ими Червенских городов — Перемышля, Червена и

др. Для укрепления восстановленных рубежей великий князь ставит там новый

город, получивший его имя (современный Владимир-Волынский на Украине). В

981—982 гг. Владимир дважды выступает в поход против вятичей на Оку,

следующий год ознаменован победой над ятвягами, вынужденными прекратить свои

набеги на русские земли и стать данниками Руси. В 984 г. воевода Владимира по

прозванию Волчий Хвост усмиряет мятежных радимичей, которые встретились с

киевской ратью на реке Пищане и, убоявшись боя, немедленно обратились в

постыдное бегство. Долго ещё в Киеве потешались над незадачливыми радимичами,

называя их «пищанцами, от Волчьего Хвоста бежавшими».

В 985 г. ходил Владимир походом на болгар. До настоящего времени у историков

нет единого мнения, о какой, собственно, Болгарии — Волжской или Дунайской —

повествует летопись. Скорее всего русские дружины вновь побывали на Дунае.

Ведь путь туда проложил ещё отец Владимира Святослав. Следует учитывать и то,

что союзниками русских в походе 985 г. были кочевники, жившие недалеко от

Подунавья.

Важнейшее значение имел поход Владимира в 987 г. на город Херсонес

Таврический, византийское владение в Крыму. Именно после этого произошло

величайшее событие в отечественной истории — крещение Руси. В 992 г.

Владимир ходил в Карпатские горы и, подчинив Киеву княжение хорватов, тем

самым завершил создание единой могучей державы.

Теперь всё внимание великого князя было обращено на юг, откуда на русские

земли совершали набеги печенеги. Ещё в 988 г., по словам летописца Нестора,

«...сказал Владимир: «Нехорошо, что мало городов около Киева». И стал ставить

города на Десне, и по Осетру, и по Трубежу, и по Суде, и по Стугне. И стал

набирать мужей лучших от словен, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей, и

ими населил города, так как была война с печенегами. И воевал с ними, и

победил их». Это было время богатырских застав на рубежах Русской земли.

Поэтому и был воспет Владимир в народных былинах, рисующих князя в окружении

его дружины, чаще всего на пирах, где он чествовал своих соратников за

воинские подвиги и держал совет с боярами и дружиной.

Важнейшей политической задачей Владимира было укрепление единства Русской

земли. Он покончил со всеми местными княжениями и поставил там наместниками

своих сыновей. Где какому сыну княжить, сколько дани взимать с той или иной

земли — всё это определял великий князь киевский, князь всея Руси.

Но не всегда гладко складывались отношения Владимира с сыновьями. Старший сын

Ярослав, княживший в Новгороде (а ещё ранее — в Ростовской земле, на Верхней

Волге, где он основал город, носящий его имя — Ярославль), отказался платить

дань Киеву, сочтя её чрезмерной. Владимир прогневался на непокорного сына и

собрался походом на Новгород. Но не суждено было отцу с сыном встретиться в

бою: 15 июля 1015 г. Владимир скончался.

После смерти Владимира вновь вспыхнуло на Руси братоубийственная

междуусобица. Сын Владимира Святополк попытался силой устранить своих братьев

и захватить великокняжескую власть. В борьбе за княжеский престол он не

останавливался ни перед чем. Приняли мученическую кончину сыновья Владимира

Борис и Глеб, впоследствии признанные церковью первыми русскими святыми. Их

брат Святослав пытался бегством спастись от людей Святополка, но был

настигнут ими и убит близ Карпатских гор. Потрясённый жестокостью

Святополка, народ дал ему прозвание Окаянный (т.е. братоубийца — тот, кто

уподобился библейскому Каину, убившему брата своего Авеля).

Четыре года вёл нелёгкую войну со Святополком Ярослав. Помогали ему

новгородцы и варяжские воины из Швеции, откуда была родом королевна

Ингигерда, жена Ярослава. Святополк же опирался на помощь поляков и исконных

врагов Руси — печенегов. Наконец в 1019 г. разгромленный в битве на реке

Альте, Святополк бежал за пределы Руси, но был настигнут варягом Эймундом,

который доставил отсечённую голову князя-братоубийцы Ярославу.

Ярослав правил 35 лет (1019-1054 гг.). Годы его правления стали временем

политического расцвета Киевской Руси, начало которому было положено при

Владимире Святом. В 1036 г. у стен Киева Ярослав окончательно разгромил

печенежские орды, и с тех пор они перестали являть собой сколько-нибудь

заметную угрозу русским землям. В память об этой великой победе на месте

решающего сражения был построен храм, получивший имя собора Святой Софии.

Воздвигая в Киеве храм, подобный крупнейшему храму православного мира —

собору Святой Софии в Константинополе, Ярослав таким образом ставил свой

стольный град вровень с гордой столицей Византии. На фресках (красочных

настенных росписях по сырой штукатурке) константинопольской Софии есть

изображение семьи императора Юстиниана — величайшего из константинопольских

государей, в киевской же Софии до наших дней сохранился фресковый портрет

семьи Ярослава. Вслед за Киевом Софийские соборы появились в Полоцке и

Новгороде. Для новгородцев Святая София стала главной святыней их

вольнолюбивого города.

Киев времен Ярослава превратился в один из крупнейших городских центров всего

христианского мира. Парадный въезд в город украшали великолепные Золотые

ворота. В самом Киеве, по свидетельству немецкого хрониста начала XI в.

Дитмара из Мерзебурга, имелось 400 церквей, 8 рынков и пребывало несметное

множество народа. Немецкий автор второй половины XI века Адам Бременский

называл Киев соперником Константинополя — крупнейшего города христианской

Европы. Чтобы подчеркнуть могущество Руси, её равенство с Византией, Ярослав

сам, без согласования с константинопольским патриархом, назначил для Руси

главу церкви — митрополита. Им стал русский церковный деятель Илларион

Берестов, тогда как прежде митрополиты присылались из Византии.

В правление Ярослава выдающихся успехов достигло на Руси просвещение. Ещё

Владимир основал в Киеве училище, которое должно было готовить для Русской

земли образованных священнослужителей. Теперь же его преемник создал училище

в Новгороде, где постигали науки около 300 юношей. При Ярославе в Киеве

началось русское летописание, около 1050 г. первая летопись появляется и в

Новгороде. Перу сподвижника великого князя, митрополита Иллариона,

принадлежит «Слово о законе и Благодати» — первый памятник русской

богословской, философской и исторической мысли.

Успехи просвещения на Руси во многом стали возможны благодаря личным

достоинствам её правителя. Ярослав был твёрдым христианином, сторонником

«книжного почитания». Сам он много читал, и нередко ночь заставала его за

книгой. Собрав в Киеве писцов и переводчиков с греческого, он поручил им

перевод книг, привезённых на Русь из Византии. Это были богословские и

исторические сочинения византийских и античных авторов. Так Русь приобщалась

к великой культуре античного мира и Византии.

При Ярославе успешно развивались отношения Руси со странами Европы. В те

времена престиж державы во многом определялся династическими связями. С

правящим в Киеве родом Рюриковичей мечтали породниться могущественнейшие

монархи христианского мира. Один из сыновей Ярослава, Всеволод, стал зятем

императора Византии Константина IX Мономаха. Дочери Ярослава — Анна,

Анастасия и Елизавета — вышли замуж за королей Франции, Венгрии и Норвегии.

Любопытно, что во время коронации во Франции Анна Ярославна пожелала давать

королевскую присягу не на латинской, а на привезённой из Киева славянской

Библии. Библия эта так и осталась в Реймсском соборе, где до 1825 г.

включительно короновались французские монархи; и, как это ни поразительно,

последующие поколения французских королей присягали на Библии, прибывшей во

Францию из Руси.

Выдающимся достижением эпохи правления Ярослава, который по справедливости

вошёл в русскую историю под именем Мудрого, было составление свода письменных

законов, который получил название «Русская Правда», или же «Правда Ярослава».

Позднее преемники Ярослава дополняли его новыми статьями.

«Русская Правда» включала статьи законов как гражданских, так и уголовных.

Она устанавливала судопроизводство, определяла наказания за те или иные

проступки или преступления. Из неё можно почерпнуть сведения о социальном

устройстве, нравах, обычаях русского общества того времени.

По гражданским делам «Русская Правда» устанавливала суд двенадцати выборных.

В отличие от сводов законов других стран тогдашнего христианского мира

«Русская Правда» не знала применения пыток и телесных наказаний, хотя казнь

за наиболее тяжкие преступления существовала. В основном приговаривали к

денежным штрафам, размеры которых зависели от тяжести проступка и от того,

кем был пострадавший. Ограничена была кровная месть, распространённая в

обществе тех столетий. По меткой оценке Н.М. Карамзина, «Правда Ярослава»

утверждала личную безопасность и права на собственность каждого из подданных

князя.

Предчувствуя близость кончины и желая предотвратить возможную борьбу за

власть между своими сыновьями, старый князь ещё при жизни постарался

распорядиться державным наследием. Старший сын Изяслав должен был княжить в

Киеве, и братьям вменялось чтить его как главу рода. Святослав Ярославич

получил в княжение Чернигов, Всеволод — Переяславль, Игорь — Владимир-

Волынский, Вячеслав — Смоленск. В Полоцке оставался княжить внучатый

племянник Ярослава Всеслав Брячиславич. По завету отца братья сообща должны

были беречь единую Русскую землю.

В 1054 г., прожив более 70 лет, великий князь Руси Ярослав Мудрый скончался.

В 1061 году половцы впервые напали на русские земли и разбили войско

переяславского князя Всеволода Ярославича. С этого времени в течение более

полутора веков они непрерывно угрожали границам Руси. Эта небывалая по своим

масштабам, продолжительности и ожесточению борьба заняла целый период

русской истории. Она развернулась вдоль всей границы леса и степи — от Рязани

и до предгорий Карпат.

Проведя зиму у морских побережий (в Приазовье), половцы весной начинали

кочевать к северу и в мае появлялись в лесостепных областях. Нападали они

чаще осенью, чтобы поживиться плодами урожая, но вожди половцев, стремясь

застать земледельцев врасплох, постоянно меняли тактику, и набега можно было

ожидать в любое время года, в любом княжестве степного пограничья. Очень

трудно было отразить нападения их летучих отрядов: они появлялись и исчезали

внезапно, раньше, чем на месте оказывались княжеские дружины или ополчения

ближайших городов. Обычно половцы не осаждали крепости и предпочитали

разорять сёла, но перед крупными ордами этих кочевников нередко оказывались

бессильными даже войска целого княжества.

До 90-х гг. XI в. летописи почти ничего не сообщают о половцах. Однако если

судить по воспоминаниям Владимира Мономаха о своей молодости, приведённым в

его «Поучении», то в течение всех 70-х и 80-х гг. XI в. на границе

продолжалась «малая война»: бесконечные набеги, погони и стычки, иногда — с

весьма крупными силами кочевников. В начале 90-х годов XI века половцы,

кочевавшие по обоим берегам Днепра объединились, объединились для нового

натиска на Русь. В 1092 г. «рать велика бяше от половець и отовсюду».

Кочевники захватили три города — Песочен, Переволока и Прилук, разорили

множество сёл на обоих берегах Днепра. О том, был ли оказан какой-либо отпор

степнякам, летописец красноречиво умалчивает.

На следующий год новый киевский князь Святополк Изяславич опрометчиво

приказал арестовать половецких послов, чем дал повод для нового нашествия.

Русское войско, выступившее навстречу половцам, было разбито у Треполя. При

отступлении, переправляясь в спешке через разлившуюся от дождей реку Стугну,

утонуло множество русских воинов, в том числе и переяславский князь

Ростислав Всеволодович. Святополк бежал к Киеву, а огромные силы половцев

осадили город торков, осевших с 50-х гг. XI в. по реке Роси, — Торческ.

Киевский князь, собрав новое войско, попытался помочь торкам, но снова был

разбит, понеся ещё большие потери. Торческ оборонялся героически, но в конце

концов в городе кончились запасы воды, он был взят степняками и сожжён. Всё

его население угнали в рабство. Половцы вновь разорили окрестности Киева,

захватив тысячи пленных, но левобережье Днепра им, по всей видимости,

ограбить не удалось; его защитил княживший в Чернигове Владимир Мономах.

В 1094 г. Святополк, не имея сил бороться с врагом и надеясь получить хотя бы

временную передышку, попытался заключить с половцами мир, женившись на дочери

хана Тугоркана — того, чьё имя создатели былин за столетия переделали в «Змея

Тугарина» или «Тугарина Змеевича». В том же году Олег Святославич из рода

черниговских князей с помощью половцев выгнал Мономаха из Чернигова в

Переяславль, отдав на разграбление союзникам окрестности родного города.

Зимой 1095 г. под Переяславлем дружинники Владимира Мономаха уничтожили

отряды двух половецких ханов, а в феврале войска переяславского и киевского

князей, ставших с тех пор постоянными союзниками, совершили первый поход в

степь. Черниговский князь Олег уклонился от совместных действий и предпочёл

заключить мир с врагами Руси.

Летом война возобновилась. Половцы долго осаждали городок Юрьев на реке Роси

и вынудили жителей бежать из него. Город был сожжён. Мономах на восточном

берегу успешно оборонялся, одержав несколько побед, но сил явно не хватало.

Половцы наносили удары в самых неожиданных местах, а черниговский князь

установил с ними совершенно особые отношения, надеясь укрепить собственную

независимость и обезопасить своих подданных за счёт разорения соседей.

В 1096 г. Святополк и Владимир, вконец разъярённые предательским поведением

Олега и его «величавыми» (т.е. гордыми) ответами, выгнали его из Чернигова и

осадили в Стародубе, но в это время крупные силы степняков начали наступление

по обоим берегам Днепра и сразу прорвались к столицам княжеств. Хан Боняк,

возглавлявший приазовских половцев, налетел на Киев, а Куря и Тугоркан

осадили Переяславль. Войска князей-союзников, заставив всё-таки Олега просить

пощады, ускоренным маршем направились к Киеву, но, не застав там Боняка,

который ушёл, избегая столкновения, переправились через Днепр у Заруба и 19

июля неожиданно для половцев появились под Переяславлем. Не давая возможности

противнику построиться для боя, русские воины, перейдя вброд речку Трубеж,

ударили по половцам. Те, не дожидаясь схватки, побежали, погибая под мечами

преследователей. Разгром был полный. В числе убитых оказался и тесть

Святополка — Тугоркан.

Но в эти же дни половцы едва не захватили Киев: Боняк, убедившись, что войска

русских князей ушли на левый берег Днепра, вторично подошёл к Киеву и на

рассвете попытался внезапно ворваться в город. Долго потом вспоминали

половцы, как раздосадованный хан саблей сёк створки ворот, захлопнувшиеся

перед самым его носом. На этот раз половцы сожгли княжескую загородную

резиденцию и разорили Печорский монастырь — важнейший культурный центр

страны. Срочно возвратившиеся на правый берег Святополк и Владимир

преследовали Боняка за Рось, до самого Южного Буга.

Кочевники почувствовали силу русских. С этого времени к Мономаху начинают

приходить на службу из степи торки и другие племена, а также отдельные

половецкие роды. В такой обстановке необходимо было быстрее объединить в

борьбе со степными кочевниками усилия всех русских земель, как это было при

Владимире Святославиче и Ярославе Мудром, но наступали иные времена — эпоха

междукняжеских войн и политической раздробленности. Любечский съезд князей в

1097 г. не привёл к согласию; в начавшейся после него усобице приняли участие

и половцы.

Лишь в 1101 году князья южнорусских земель помирились между собой и уже на

следующий год «умыслиша дерзнути на половце и поити в земле их». Весной 1103

г. Владимир Мономах приехал к Святополку в Долобск и убедил его выступить в

поход до начала полевых работ, когда половецкие кони после зимовки ещё не

успели набраться сил и не способны уйти от погони.

Объединённое войско семи русских князей в лодьях и на конях по берегу Днепра

двигалось до порогов, откуда повернуло в глубь степи. Узнав о движении

противника, половцы выслали дозор — «сторожу», но русская разведка

«устерегла» и уничтожила её, что позволило русским полководцам в полной мере

использовать внезапность. Не готовые к бою половцы при виде русских

обратились в бегство, несмотря на своё огромное численное превосходство. При

преследовании под русскими мечами погибло двадцать ханов. В руки победителей

попала огромная добыча: пленники, стада, кибитки, оружие. Было освобождено

множество русских пленных. Одной из двух основных половецких группировок был

нанесён тяжёлый удар.

Но в 1107 г. Боняк, сохранивший свои силы, осадил Лубен. Сюда же подошли и

войска других ханов. Русскому войску, в состав которого на этот раз входили и

черниговцы, вновь удалось застигнуть врага врасплох. 12 августа, внезапно

появившись перед половецким лагерем, русские с боевым кличем устремились в

атаку. Не пытаясь оказать сопротивление, половцы бежали.

После такого разгрома война переместилась на территорию противника – в степь,

но предварительно в его ряды был внесён раскол. Зимой Владимир Мономах и

Олег Святославич съездили к хану Аепе и, заключив с ним мир, породнились,

женив своих сыновей Юрия и Святослава на его дочерях. В начале зимы 1109 г.

воевода Мономаха Дмитр Иворович дошёл до самого Дона и там захватил «тысячу

веж» — половецких кибиток, чем расстроил военные планы половцев на лето.

Второй большой поход на половцев, душой и организатором которого снова стал

Владимир Мономах, был предпринят весной 1111 г. Воины выступили ещё по снегу.

Пехота до реки Хорол ехала в санях. Далее шли на юго-восток, «минуя многие

реки». Спустя четыре недели русское войско вышло к Донцу, облачилось в

доспехи и отслужило молебен, после чего направилось к столице половцев —

Шаруканю. Жители города не решились сопротивляться и вышли с дарами.

Находившиеся здесь русские пленники были освобождены. Днём позже был сожжён

половецкий город Сугров, после чего русское войско двинулось в обратный

путь, со всех сторон окружённое усиливавшимися половецкими отрядами. 24 марта

половцы заступили путь русским, но были отброшены. Решающая битва произошла

в марте на берегу небольшой реки Сальницы. В тяжёлом сражении полки Мономаха

прорвали половецкое окружение, дав возможность русскому войску благополучно

уйти. Были захвачены пленные. Половцы не преследовали русских, признав свою

неудачу. К участию в этом походе, самом значительном из всех совершённых им,

Владимир Всеволодович привлёк множество духовенства, придав ему характер

крестового, и добился своего. Слава о победе Мономаха дошла «даже и до Рима».

Однако силы половцев ещё далеко не были сломлены. В 1113 г., узнав о смерти

Святополка, Аепа и Боняк сразу же попытались проверить на прочность русскую

границу, осадив крепость Вырь, но, получив сведения о подходе переяславского

войска, сразу же бежали — сказывался психологический перелом в войне,

достигнутый во время похода 1111 г.

В 1113—1125 гг., когда в Киеве княжил Владимир Мономах, борьба с половцами

проходила исключительно на их территории. Последовавшие один за другим

победоносные походы окончательно сломили сопротивление кочевников. В 1116 г.

войско под командованием Ярополка Владимировича — постоянного участника

отцовских походов и признанного военачальника — разгромило кочевья донских

половцев, взяв три их города и приведя множество пленников.

Рухнуло половецкое господство в степях. Началось восстание подвластных

кипчакам племён. Два дня и две ночи жестоко «секлись» с ними у Дона торки и

печенеги, после чего, отбившись, отошли. В 1120 г. Ярополк ходил с войском

далеко за Дон, но никого не встретил. Степи были пусты. Половцы перекочевали

на Северный Кавказ, в Абхазию, к Каспию.

Спокойно жилось в те годы русскому пахарю. Отодвинулась на юг русская

граница. Поэтому летописец одной из главных заслуг Владимира Мономаха считал

то, что он «наипаче же бе страшен поганым» — его более, чем кого-либо из

русских князей, боялись язычники-половцы.

Со смертью Мономаха половцы воспрянули духом и сразу же попытались пленить

торков и ограбить пограничные русские земли, но были разгромлены Ярополком.

Однако после смерти Ярополка Мономашичи (потомки Владимира Мономаха) были

отстранены от власти Всеволодом Ольговичем — другом половцев, умевшим держать

их в руках. Был заключён мир, и со страниц летописей на некоторое время

исчезают известия о половецких набегах. Теперь половцы появлялись в качестве

союзников Всеволода. Разоряя всё на своём пути, они ходили с ним в походы

против галицкого князя и даже на поляков.

После Всеволода Киевский стол (княжение) достался Изяславу Мстиславичу, внуку

Мономаха, но теперь «половецкую карту» стал активно разыгрывать его дядя —

Юрий Долгорукий. Решив заполучить Киев любой ценой, этот князь, зять хана

Аепы, пять раз приводил к Киеву половцев, подвергая разграблению даже

окрестности своего родного Переяславля. В этом ему активно помогали его сын

Глеб и свояк Святослав Ольгович, второй зять Аепы. В конце концов Юрий

Владимирович утвердился в Киеве, но долго княжить ему не пришлось. Менее чем

через три года киевляне его отравили.

Заключение союза с некоторыми племенами половцев вовсе не означало

прекращения набегов их собратьев. Конечно, масштабы этих набегов не шли ни в

какое сравнение с нападениями второй половины XI в., но русские князья, всё

более и более занятые усобицами, не могли организовать надёжную единую

оборону своих степных границ. В такой обстановке оказались незаменимыми

поселённые по реке Роси торки и другие мелкие кочевые племена, находившиеся в

зависимости от Киева и носившие общее название «чёрные клобуки» (т.е. шапки).

С их помощью воинственные половцы были разбиты в 1159 и 1160 гг., а в 1162

г., когда «половци мнози», нагрянув к Юрьеву, захватили там множество

торкских кибиток, сами торки, не дожидаясь русских дружин, стали преследовать

налётчиков и, догнав, отбили пленников да ещё захватили в плен более 500

половцев.

Постоянные усобицы практически свели на нет результаты победоносных походов

Владимира Мономаха. Мощь кочевых орд слабела, но и русская военная сила

дробилась – это уравнивало обе стороны. Однако прекращение наступательных

действий против кипчаков позволило им вновь скопить силы для натиска на Русь.

К 70-м гг. XII в. в донской степи снова сложилось крупное государственное

образование во главе с ханом Кончаком. Осмелевшие половцы начали грабить

купцов на степных шляхах (путях) и по Днепру. Активность половцев возросла и

на границах. Одно их войско разгромил новгород-северский князь Олег

Святославич, зато под Переяславлем они разбили отряд воеводы Шварна.

В 1166 г. киевский князь Ростислав послал отряд воеводы Володислава Ляха для

сопровождения купеческих караванов. Вскоре Ростислав для охраны торговых

путей мобилизовал силы десяти князей.

После смерти Ростислава киевским князем стал Мстислав Изяславич, и уже под

его руководством в 1168 г. был организован новый большой поход в степь.

Ранней весной на призыв Мстислава «поискати отець своих и своих пути, и своее

чести» откликнулось 12 влиятельных князей, в том числе и Ольговичи (потомки

князя Олега Святославича), временно рассорившиеся со степной родней. Половцев

предупредил раб-перебежчик по прозвищу Кощей, и они бежали, бросая «вежи» с

семьями. Узнав об этом русские князья устремились в погоню и захватили

кочевья в устье реки Орели и по реке Самаре, а самих половцев, догнав у

Черного леса, прижали к нему и перебили, почти не понеся потерь.

В 1169 году две орды половцев одновременно по обоим берегам Днепра подошли к

Корсуню на реке Роси и Песочену под Переяславлем, и каждая затребовала к себе

Киевского князя для заключения мирного договора. Недолго думая, князь Глеб

Юрьевич помчался в Переяславль, где тогда правил его 12-летний сын. Стоявшие

же под Корсунем приазовские половцы хана Тоглыя, едва узнав, что Глеб

переправился на левый берег Днепра, немедленно ринулись в набег. Обойдя

укрепленную линию на реке Роси, они разорили окрестности городков Полонного,

Семыча и Десятинного в верхнем течении Случи, где население чувствовало себя

в безопасности. Свалившиеся как снег на голову степняки разграбили села и

погнали пленников в степь.

Заключив мир у Песочена, Глеб по дороге к Корсуню узнал, что там никого нет.

Войско с ним было мало, да еще часть воинов пришлось послать на перехват

вероломных кочевников. Отбивать пленников Глеб послал младшего брата Михалко

и воеводу Володислава с полутора тысячами служивых кочевников-берендеев да

сотней переяславцев.

Найдя след половецкого набега, Михалко и Володислав, проявив поразительное

полководческое мастерство, в трех последовательных боях не только отбили

пленников, но и разгромили противника, превосходившего их как минимум в

десять раз. Успех был обеспечен также умелыми действиями разведки берендеев,

лихо уничтожившей половецкий дозор. В результате была разгромлена орда

численностью более 15 000 всадников. В плен попало 1,5 тысячи половцев.

Через два года Михалко и Володислав, действуя в сходных условиях по такой же

схеме, снова разбили половцев и спасли от неволи 400 пленников, но эти уроки

половцам впрок не шли: на смену погибшим искателям легкой поживы из степи

появлялись все новые. Редкий год проходил без крупного набега, отмеченного

летописью.

В 1174 году впервые отличился молодой ногород-северский князь Игорь

Святославич. Ему удалось перехватить у переправы через Ворсклу возвращавшихся

из набега ханов Кончака и Кобяка. Напав из засады, он разгромил их орду,

отбив пленников.

В 1179 году половцы, которых привел Кончак – «злу начальник», - разорили

окрестности Переяславля. Летопись отмечала, что при этом набеге погибло

особенно много детей. Однако враг смог уйти безнаказанно. А на следующий год

по приказу своего родственника, нового киевского князя Святослава

Всеволодовича, Игорь уже сам водил половцев Кончака и Кобяка в поход на

Полоцк. Ещё раньше Святослав использовал половцев в короткой войне с

суздальским князем Всеволодом. С их помощью он также рассчитывал выбить из

Киева Рюрика Ростиславича — своего соправителя и соперника, но потерпел

жестокое поражение, причём Игорь и Кончак бежали с поля боя по реке в одной

лодке.

В 1184 г. половцы напали на Киев в необычное время — в конце зимы. В погоню

за ними киевские соправители направили своих вассалов. Святослав послал

новгород-северского князя Игоря Святославича, а Рюрик — переяславского князя

Владимира Глебовича. Торков вели их вожди — Кунтувдый и Кулдюр. Оттепель

спутала планы половцев. Разлившаяся речка Хирия отрезала кочевников от

степи. Здесь и настиг их Игорь, который накануне отказался от помощи киевских

князей, чтобы не делиться добычей, и на правах старшего заставил Владимира

повернуть домой. Половцы были разгромлены, и множество их утонуло, пытаясь

переправиться через разбушевавшуюся реку.

Летом того же года киевские соправители организовали поход в степь, собрав

под свои знамёна десять князей, но из Ольговичей к ним не присоединился

никто. Лишь Игорь промышлял где-то самостоятельно с братом и племянником.

Старшие князья спускались с основным войском по Днепру в насадах (судах), а

по левому берегу двигался отряд из дружин шести молодых князей под командой

переяславского князя Владимира, усиленный двумя тысячами берендеев. Кобяк,

приняв этот авангард за всё русское войско, напал на него и очутился в

ловушке. 30 июля он был окружён, пленён и позже казнён в Киеве за свои

многочисленные клятвопреступления. Казнь знатного пленника была делом

неслыханным. Это обострило отношения Руси с кочевниками. Ханы поклялись

отомстить.

В феврале следующего, 1185 г. к границам Руси подошёл Кончак. О серьёзности

намерений хана свидетельствовало наличие в его войске мощной метательной

машины для штурма больших городов. Хан надеялся использовать раскол среди

русских князей и вступил в переговоры с черниговским князем Ярославом, но в

это время был обнаружен переяславской разведкой. Быстро собрав свои рати,

Святослав и Рюрик внезапно напали на лагерь Кончака и рассеяли его войско,

захватив имевшийся у половцев камнемёт, но Кончаку удалось бежать.

Святослав не был удовлетворён результатами победы. Главная цель не была

достигнута: Кончак уцелел и на свободе продолжал вынашивать планы мести.

Великий князь задумал летом идти на Дон и потому, как только подсохли дороги,

отправился собирать войска в Корачев, а в степь — для прикрытия или разведки

— направил отряд под командой воеводы Романа Нездиловича, который должен был

отвлечь на себя внимание половцев и тем самым помочь Святославу выиграть

время. После разгрома Кобяка чрезвычайно важно было закрепить прошлогодний

успех. Появилась возможность надолго, как при Мономахе, обезопасить южную

границу, нанеся поражение и второй, главной группировке половцев (первую

возглавлял Кобяк), но эти планы нарушил нетерпеливый родственник.

Игорь, узнав о весеннем походе, высказал горячее желание принять в нём

участие, но был не в состоянии этого сделать из-за сильной распутицы. В

прошлом году он, его брат, племянник и старший сын вышли в степь одновременно

с киевскими князьями и, пользуясь тем, что половецкие силы были отвлечены к

Днепру, захватили кое-какую добычу. Теперь же он не мог смириться с тем, что

главные события произойдут без него, и, зная о рейде киевского воеводы,

надеялся повторить прошлогодний опыт. Но вышло иначе.

Войско новгород-северских князей, вмешавшихся в вопросы большой стратегии,

оказалось один на один со всеми силами Степи, где не хуже русских понимали

всю важность наступившего момента. Оно было расчётливо завлечено половцами в

ловушку, окружено и после героического сопротивления на третий день битвы

практически полностью уничтожено. Все князья уцелели, но попали в плен, и

половцы рассчитывали получить за них крупный выкуп.

Святослав Всеволодович, проезжая через владения Игоря, узнал о его походе, а

через несколько дней уже расспрашивал спасшихся беглецов. Он сразу же осознал

степень опасности — гибель 6-тысячного (как считают современные историки)

войска оголила большой участок русской обороны и, по его словам, ^открыла

ворота на Русскую землю». Оставив бывших с ним сыновей прикрывать границы,

Святослав поспешил в Киев, откуда призвал всех русских князей на помощь.

Половцы не замедлили использовать свой успех. Хан Гза (Гзак) напал на города,

расположенные по берегам Сейма; ему удалось прорвать внешние укрепления

Путивля. Кончак, желая отомстить за Кобяка, пошёл на запад и осадил

Переяславль, оказавшийся в очень тяжёлом положении. Город спасла киевская

помощь. Кончак выпустил добычу, но, отступая, захватил городок Римов. Хан Гза

был разбит сыном Святослава Олегом.

К началу последнего десятилетия XII века война половцев с русскими стала

затихать. Лишь обиженный Святославом торческий хан Кунтувдый, переметнувшись

к половцам, смог вызвать несколько мелких набегов. В ответ на это правивший в

Торческе Ростислав Рюрикович дважды совершил хотя и удачные, но самовольные

походы на половцев, чем нарушил едва установившийся и ещё непрочный мир.

Исправлять положение и снова «закрывать ворота» пришлось престарелому

Святославу Всеволодовичу. Благодаря этому половецкая месть не удалась.

А после смерти киевского князя Святослава, последовавшей в 1194 г., половцы

втянулись в новую череду русских усобиц. Они участвовали в войне за

владимирское наследство после гибели Андрея Боголюбского и ограбили храм

Покрова на Нерли; неоднократно нападали на рязанские земли, хотя часто бывали

биты рязанским князем Глебом и его сыновьями. В 1199 г. в войне с половцами в

первый и последний раз принимал участие владимиро-суздальский князь Всеволод

Юрьевич Большое Гнездо, ходивший с войском в верховья Дона. Впрочем, его

поход был больше похож на демонстрацию владимирской силы строптивым рязанцам.

В начале XIII в. в действиях против половцев отличился волынский князь Роман

Мстиславич, внук Изяслава Мстиславича. В 1202 г. он сверг своего тестя Рюрика

Ростиславича и, едва став великим князем, организовал успешный зимний поход в

степь, освободив много русских пленников, захваченных ранее во время усобиц.

В апреле 1206 г. удачный рейд против половцев совершил рязанский князь Роман

«с братиею». Им были захвачены большие стада и освобождены сотни пленников.

Это был последний поход русских князей на половцев. В 1210 г. те снова

ограбили окрестности Переяславля, взяв «полону много», но тоже в последний

раз.

Самым же громким событием того времени на южной границе стало пленение

половцами переяславского князя Владимира Всеволодовича, до того княжившего в

Москве. Узнав о приближении к городу половецкого войска, Владимир выступил

ему навстречу и в упорном и тяжёлом бою потерпел поражение, но всё же

предотвратил набег. Более летописи не упоминают о каких-либо военных

действиях между русскими и половцами, если не считать продолжавшегося участия

последних в русских усобицах.

В результате полутора векового противостояния Руси и кипчаков русская оборона

перемолола военные ресурсы этого кочевого народа, бывшего в середине XI в.

не менее опасным, чем гунны, авары или венгры. Это лишило половцев

возможности вторгнуться на Балканы, в Центральную Европу или в пределы

Византийской империи.

Огромное значение имело то, что на русскую службу привлекались мелкие племена

и отдельные роды кочевников. Они получили общее название «чёрные клобуки» и

обычно верно служили Руси, охраняя её границы от своих воинственных

сородичей. Как считают некоторые историки, их служба также отразилась в

некоторых поздних былинах, а приёмы боя этих кочевников обогатили русское

военное искусство.

Многих жертв стоила Руси борьба с половцами. От постоянных набегов

обезлюдели огромные пространства плодородных лесостепных окраин. Местами

даже в городах оставались лишь те же служилые кочевники — «псари да

половцы».

Борьба с этими кочевниками, длившаяся полтора столетия, оказала значительное

влияние на историю средневековой Руси. Массовый исход населения из

Приднепровья и всей Южной Руси на север во многом предопределил будущее

разделение древнерусской народности на русских и украинцев.

Борьба с кочевниками надолго сохраняла единство Киевской державы,

«реанимировав» её при Мономахе. Даже ход обособления русских земель во многом

зависел от того, насколько они были защищены от угрозы с юга.

Судьба половцев, которые с XIII в. начали вести оседлый образ жизни и

принимать христианство, похожа на судьбу других кочевников, вторгавшихся в

причерноморские степи. Новая волна завоевателей — монголо-татар — поглотила

их. Они попытались противостоять общему врагу вместе с русскими, но были

разгромлены. Уцелевшие половцы вошли в состав монголо-татарских орд, при

этом были истреблены все, кто оказывал сопротивление.

Велика и могущественна была Русь во времена Владимира Святого и Ярослава

Мудрого, но внутренний мир, утвердившийся при Владимире и не без труда

сбережённый его преемником, сохранялся, увы, недолго. Князь Ярослав обрёл

отеческий престол в жестокой междуусобной борьбе. Помня это, он

предусмотрительно составил завещание, в котором чётко и ясно определил

наследственные права своих сыновей, дабы не повторились впредь смутные

времена первых лет его княжения. Всю Русскую землю великий князь передал пяти

сыновьям, разделив её на «уделы» и определив, кому из братьев в каком

княжить. Старший сын Изяслав получил Киевскую и Новгородскую земли с обеими

столицами Руси. Следующий по старшинству, Святослав, вокняжился в землях

Черниговской и Муромской, которые тянулись от Днепра до Волги по течению

Десны и Оки; ему же отошла далёкая Тмутаракань, издавна связанная с

Черниговом. Всеволод Ярославич наследовал пограничную со степью

Переяславскую землю — «золотое оплечье Киева», а также дальнюю Ростово-

Суздальскую землю. Вячеслав Ярославич довольствовался скромным престолом в

Смоленске. Игорь же стал править на Волыни и в Карпатской Руси. В Полоцкой

земле, как и при жизни Ярослава, остался княжить двоюродный племянник

Ярославичей Всеслав Брячиславич.

По замыслу Ярослава Мудрого этот раздел вовсе не означал распада Руси на

отдельные владения. Братья получали свои княжения скорее как наместничества,

на время, и должны были чтить старшего брата Изяслава, унаследовавшего

великое княжение, «в отца место». Все же братья вкупе должны были блюсти

единство Русской земли, оберегать её от пришлых врагов и пресекать попытки

междуусобных распрей. Русь тогда мыслилась Рюриковичами как их общее родовое

владение, где старший в роде, являясь великим князем, выступал верховным

распорядителем.

К чести своей, братья Ярославичи почти два десятилетия жили, руководствуясь

отцовым завещанием, сохраняя единство Русской земли и защищая её рубежи. В

1072 г. Ярославичи продолжили законотворческую деятельность своего отца. Ряд

законов под общим названием «Правда Ярославичей» дополнял и развивал статьи

«Русской Правды» Ярослава Мудрого. Была запрещена кровная месть; к смертной

казни приговаривали только за особо тяжкие преступления. Русские законы того

времени не знали ни телесных наказаний, ни пыток, чем выгодно отличались от

порядков в других странах христианского мира. Однако совместное

законотворчество оказалось последним общим делом трёх Ярославичей. Год спустя

Святослав, тяготясь своим положением правителя удела, пусть и немалого, и

утратив почтение к старшему брату, силой отнял у Изяслава великое княжение.

Злосчастный Изяслав оставил Русь и пустился в безрадостные странствования по

Европе в тщетных поисках поддержки. Он просил помощи и у германского

императора, и у Папы римского, лишился своей казны в землях польского короля

и только после смерти Святослава в 1076 г. смог вернуться на Русь.

Мягкосердечный Всеволод Ярославич великодушно возвратил старшему брату его

законное великое княжение, заглаживая прежнюю свою вину перед ним: ведь он не

помешал Святославу попрать отцово завещание. Но ненадолго обрёл Изяслав

Ярославич великое княжение. Не было прежнего спокойствия в Русской земле:

подняли меч на своего дядю и великого князя племянники — князья Олег

Святославич и Борис Вячеславич. В 1078 г. в битве на Нежатиной Ниве близ

Чернигова Изяслав разгромил мятежников, но и сам пал в сражении. Великим

князем стал Всеволод, однако все 15 лет его княжения (1078—1093 гг.) прошли в

непрестанных междуусобных бранях, главным виновником которых был энергичный

и жестокий князь Олег Святославич, получивший прозвище Гориславич.

Кровавые беды Русской земли, происходившие от междуусобиц, усугублялись

непрестанными набегами половцев, к выгоде своей умело использовавших распри

русских князей. Иные князья и сами, беря половцев в союзники, приводили их на

Русь.

Постепенно многие князья одумались и стали искать способ прекращения распрей.

Особенно заметная роль в этом принадлежала сыну Всеволода Ярославича

Владимиру Мономаху. По его предложению в 1097 г. князья съехались в Любеч на

первый княжеский съезд. Съезд этот рассматривался Мономахом и другими

князьями как средство, которое позволит достигнуть общего согласия и отыскать

способ предотвращения дальнейших междуусобиц. На нём было принято важнейшее

решение, гласившее: «Каждый да держит отчину свою». Простые эти слова несли в

себе великий смысл. «Отчина» — это наследственное владение, передаваемое от

отца к сыну. Таким образом, каждый князь превращался из наместника, всегда

готового оставить свой удел ради более почётного княжения, в постоянного и

наследственного его обладателя. Закрепление уделов как непосредственных

отчин было призвано удовлетворить все враждовавшие ветви обширного рода

Рюриковичей, внести надлежащий порядок в удельную систему. Будучи отныне

уверены в своих правах на наследственные владения, князья должны были бы

прекратить прежнюю вражду. На это и рассчитывали устроители Любечского

княжеского съезда.

Он действительно стал поворотным в русской истории, ибо знаменовал перелом в

распределении земельной собственности на Руси. Если ранее Русская земля была

общеродовым владением всех Рюриковичей, которым распоряжался великий князь,

то теперь Русь превращалась в совокупность наследственных княжеских владений.

С этого времени князья в своих княжествах — уже не наместники волею великого

князя, как повелось со времён Владимира Святого, но полновластные хозяева-

правители. Власть же киевского князя, утратившего таким образом своё прежнее

право распределять уделы-наместничества по всей Русской земле, неизбежно

теряла своё общерусское значение. Так Русь вступала в исторический период,

важнейшей особенностью которого являлась политическая раздробленность. Через

этот период в той или иной мере прошли многие страны Европы и Азии.

Но в состоянии раздробленности Русь оказалась отнюдь не сразу после

Любечского съезда. Необходимость объединения всех сил против половецкой

опасности и могучая воля Владимира Мономаха на время отодвинули неизбежное. В

первые десятилетия XII в. Русь переходит в наступление против половцев,

нанося им сокрушительные поражения. В период княжения в Киеве Владимира

Мономаха (1113—1125 гг.) и его сына Мстислава Великого (1125—1132 гг.),

казалось, вернулись времена Владимира Святого и Ярослава Мудрого. Вновь

единая и могучая Русь победоносно сокрушает врагов своих, а великий князь из

Киева зорко следит за порядком в Русской земле, нещадно карая мятежных

князей... Но не стало Мономаха, ушёл из жизни Мстислав, и с 1132 г., как

сказано в летописи, «раздрашася вся Русская земля». Прежние уделы, став

наследственными «отчинами», постепенно превращаются в самостоятельные

княжества, почти независимые государства, правители которых, дабы возвысить

себя вровень с князьями киевскими, начинают также именоваться «великими

князьями».

В середине XII в. междуусобицы достигли невиданной остроты, и число их

участников многократно возросло вследствие дробления княжеских владений. В

то время на Руси было 15 княжеств и отдельных земель; в следующем столетии,

накануне нашествия Батыя, — уже 50, а в годы правления Ивана Калиты

количество княжеств различного ранга перевалило за две с половиной сотни. Со

временем они мельчали, дробились между наследниками и слабели. Недаром

говорилось, что «в Ростовской земле у семи князей один воин, и в каждом селе

— по князю». Подраставшее мужское поколение требовало у отцов и дедов

отдельных владений. И чем меньше становились княжества, тем больше гонора и

притязаний появлялось у владельцев новых уделов: всякий •владетельный» князь

стремился захватить «кусок» пожирнее, предъявляя все мыслимые и немыслимые

права на земли своих соседей. Как правило, междуусобицы шли за большее по

территории или в крайнем случае более «престижное» княжество. Жгучее желание

возвыситься и гордыня, происходящая от сознания собственной политической

самостоятельности, толкали князей на братоубийственную борьбу, в ходе которой

непрерывные военные действия разобщали и разоряли русские земли.

После кончины Мстислава Великого от Киева отпадает одно княжество за другим.

В 1135 г. началась многолетняя усобица в Южной Руси: то из далёкой Ростово-

Суздальской земли появится Юрий Владимирович Долгорукий и захватит

Переяславское княжество, то черниговский князь Всеволод Ольгович явится с

любезными ему половцами, «воюючи сёла и города... и люди секуще».

1136 год ознаменовался настоящим политическим переворотом в Новгороде

Великом: князя Всеволода Мстиславича «мужи новгородские» обвинили в трусости,

нерадивом отношении к обороне города, а также в том, что годом раньше хотел

он сменить Новгород на более почётный Переяславль. Два месяца князь, его

дети, жена и тёща находились под стражей, после чего были изгнаны. С этого

времени новгородское боярство само стало приглашать к себе князей и

окончательно освободилось от власти Киева.

Вся вторая треть XII в. — это череда ожесточённых, полных коварства и интриг

усобиц и борьба за киевский престол, а также за Новгород и земли Южной Руси.

Особой настойчивостью в борьбе за Киев, Переяславль, Новгород выделялся князь

Юрий Владимирович, прозванный Долгоруким. Основной тогдашний противник

ростово-суздальского князя, волынский князь Изяслав Мстиславич, в одном из

писем к венгерскому королю дал яркую политическую характеристику Долгорукому:

«Князь Юрий силён, а Давидовичи и Ольговичи (сильные княжеские ветви дома

Рюриковичей. — Прим. ред.) с ним суть, ещё и дикие половцы с ним, и тех он

золотом приводит». Начиная с 1149 г. Долгорукий трижды занимал киевский

престол. В свою очередь князь Изяслав. находившийся в союзе со смоленскими

князьями и зачастую прибегавший к помощи наёмников из Польши и Венгрии, с не

меньшим упорством стремился изгнать Юрия из Киева. Разорительная война шла с

переменным успехом, из рук в руки переходили Киев и Курск, Переяславль и

Туров, Дорогобуж, Пинск и другие города. Киевляне же, подобно новгородцам,

пытались играть на противоречиях между князьями, стремясь сохранить права

самоуправления и независимость своего города. Однако это им не всегда

удавалось.

Развязка многолетней драмы наступила в 1154 г., когда один за другим ушли в

мир иной соправители Киева и Киевской земли Изяслав Мстиславич и его дядя

Вячеслав. В следующем году Юрий Долгорукий обратился к вокняжившемуся в Киеве

Изяславу Давыдовичу со словами: «Мне отчина Киев, а не тебе». По словам

летописи, Изяслав благоразумно ответствовал грозному сопернику, «умоляя его

и кланяясь»: «Не причиняй мне зла, а вот тебе Киев». Долгорукий занял город.

Наконец-то он оказался на вожделенном «столе отцов своих и дедов, и приняла

его с радостию вся земля Русская», утверждал летописец. По тому, как

отреагировали киевляне на неожиданную кончину Юрия после пира у киевского

боярина Петрилы (горожане камня на камне не оставили от загородной и

городской усадеб князя), смело можно сделать вывод — летописец лукавил,

убеждая читателя в том, что Юрия встречали «с радостию великою и почётом».

Сын и преемник Юрия Андрей Боголюбский перенёс свою столицу во Владимир-на-

Клязьме и сменил политические ориентиры. Междуусобицы разгорелись с новой

силой, но главным для сильнейшего русского князя стало не обладание Киевом, а

укрепление собственного княжества; южнорусские интересы отходят для него на

второй план, что и оказалось гибельно для Киева в политическом отношении.

В 1167—1169 гг. в Киеве княжил волынский князь Мстислав Изяславич. Андрей

Боголюбский начал с ним войну и во главе одиннадцати князей подошёл к городу.

Мстислав Изяславич бежал на Волынь, во Владимир, а победители в течение двух

дней грабили Киев — «Подолие и Гору, и монастыри, и Софию, и Десятинную

Богородицу (т.е. районы и главные святыни города. — Прим. ред.). И не было

пощады никому и ниоткуда. Церкви горели, христиане были убиваемы, а другие

связываемы, женщины ведомы в плен, разлучаемые силою с мужьями своими,

младенцы рыдали, глядя на матерей своих. И захватили имущества множество, и в

церквях пограбили иконы, и книги, и одеяния, и колокола. И были в Киеве среди

всех людей стенания и туга, и скорбь неутешимая, и слезы непрестанные».

Древняя столица, «матерь градом (городам. — Прим. ред.) русским»,

окончательно потеряла былое величие и мощь. В ближайшие годы Киев разоряли

ещё дважды: сначала черниговцы, а затем волынские князья.

В 80-е гг. неспокойного XII века распри между русскими князьями несколько

поутихли. Не то чтобы правители Руси одумались, просто они были заняты

беспрерывной борьбой с половцами. Однако уже в самом начале нового, XIII

столетия на Руси вновь свершилось великое злодеяние. Князь Рюрик Ростиславич

вместе со своими союзниками-половцами захватил Киев и учинил там ужасающий

разгром.

Усобицы на Руси продолжались вплоть до Батыева нападения. Много князей и их

наместников сменилось в Киеве, много крови пролилось в междуусобных бранях.

Так, в братоубийственных войнах, занятая княжескими интригами и распрями, не

заметила Русь опасности страшной чужеземной силы, накатившей с Востока, когда

смерч Батыева нашествия едва не стёр с лица земли русскую государственность.

Один из наиболее выдающихся государственных деятелей и полководцев Древней

Руси Владимир Мономах родился в 1053 г., за год до смерти князя Ярослава

Мудрого, приходившегося ему дедом. Своим прозвищем Владимир обязан деду по

материнской линии — византийскому императору Константину Мономаху. Детские

годы княжича прошли в городе Переяславле Южном — столице его отца, князя

Всеволода Ярославича, где он получил хорошее образование.

Беззаботное детство окончилось в 1061 г., когда Владимир с крепостной стены

мог наблюдать огромную орду половцев, впервые тогда напавших на Русь и

разбивших войско его отца. Взрослея, Владимир всё больше времени должен был

уделять воинским упражнениям. Лучшим способом научиться владеть конём и

оружием в мирное время была охота. Наряду с чтением она стала главным

увлечением подрастающего князя.

В 13 лет Владимир Всеволодович начал взрослую жизнь, направившись по

поручению отца в Ростов, в землю вятичей, ещё не вполне покорённых киевскими

князьями и в основном остававшихся язычниками. С этого времени жизнь

Владимира превратилась в сплошную череду походов и войн: сначала

междуусобных, а затем — и с внешним врагом.

Ярославичи, к которым принадлежал и отец молодого князя, втянулись в

кровопролитную усобицу с князем Всеславом Полоцким, прозванным Чародеем,

поскольку молва приписывала ему ведовство и чары — способность обращаться в

волка, стремительно перемещаться на большие расстояния и т.п. Но едва лишь

Полоцкое княжество ценой больших потерь было побеждено и Всеслав оказался в

плену, как с новой силой нагрянули половцы.

В несчастливой битве с половцами на Альте, завершившейся разгромом

Ярославичей, восстанием в Киеве и изгнанием оттуда великого князя Изяслава,

Владимир скорее всего не участвовал. Ему хватало забот. До своего 25-летия он

успел покняжить не менее чем в пяти городах, включая Смоленск и Владимир-

волынский, совершить до 20 «великих путей» (т.е. дальних дорог и военных

походов). Выполняя разнообразные поручения, он переходил с войсками по

приказам отца и дяди, Святослава Ярославича, с места на место на огромном

пространстве от Новгорода Великого до Глогова в Чехии. Приходилось воевать

то с поляками, то с половцами, а более всего — с Полоцким княжеством и

двоюродными братьями, сыновьями Изяслава и Святослава.

Походная жизнь, однако, не помешала Владимиру жениться. Его женой стала

Гита, дочь последнего короля саксов Англии — Гарольда, погибшего в битве при

Гастингсе (1066 г.). Во время похода Владимира в Чехию родился его старший

сын — Мстислав.

После того как великим князем киевским стал Всеволод Ярославич, его сын на 16

лет занял второй по значению в Русской земле черниговский престол. В те годы

сыновья Святослава Ярославича, ранее много лет правившего Черниговом, были

удалены и стали погибать при невыясненных обстоятельствах.

Жизнь Владимира Всеволодовича в этот период стала более стабильной, он

приобрёл немалое влияние и авторитет на Руси. Однако по-прежнему ему

приходилось вести непрерывные войны на два фронта. Обороняя южную границу от

кочевников, он внезапно оборачивался на северо-запад Руси, чтобы дать отпор

давнему врагу — Всеславу Чародею. Опустошив вместе со смолянами Полоцкую

землю, Владимир возвращался домой как раз к очередному половецкому набегу.

Однажды половцы «повоеваша Стародуб весь». С черниговцами и дружественными

ему половцами Владимир мчится наперерез уходящим разбойникам и на Десне берёт

в плен двух ханов, перебив их дружины, а уже «заутре», за Новгородом-

северским, рассеивает большое войско хана Белкатгина и освобождает пленных. И

так из года в год: то усмирение восставших торческих племён — кочевников,

поселённых русскими князьями на границе со степью; то зимние походы в

брянские леса против последних племенных князей вятичей; то поход в Галицкую

землю против двоюродных братьев, Изяславичей, и захват Минска, в котором

Владимир не оставил «ни челядина, ни скотины».

Всё свободное от походов и хозяйственных забот время Мономах проводит на

охоте, вступая в единоборства с опасными зверями. В XIX в. в лесах под

Черниговом был найден золотой амулет — «змеевик», принадлежавший, судя по

надписи на нём, Владимиру Всеволодовичу. Скорее всего он был потерян именно

на охоте.

В эти беспокойные годы Владимир строит в Любече мощный деревянный замок —

убежище на случай опасности. Особенно тревожным выдался 1078 год. Всё лето

Владимир провёл на южной границе, у брата Ростислава в Переяславле. Активные

боевые действия начались осенью. 8 сентября у городка Белая Вежа братья

полностью истребили отряд половцев, пленив двух ханов. Едва справившись с

неприятелем на левом берегу Днепра, они были вынуждены мчаться на правый и

там последовательно громить половцев под Торческом, Юрьевом, а затем у Варина

и Красна.

Состарившийся Всеволод постепенно утрачивал контроль над государственными

делами. Владимиру всё чаще приходилось брать управление державой на себя. Но

когда Всеволод умер, новым киевским князем стал Святополк Изяславич как

старший из потомков Ярослава. Благодаря своей политической мощи и влиянию

Владимир мог бы сохранить за собой Киев, но уступил. Возможно, он не желал

междуусобиц, опасаясь нового половецкого нашествия.

В 1097 г. Владимир Мономах собрал в Любече княжеский съезд, чтобы осудить

одного из своих политических противников — князя Олега Святославича, обвинив

его в дружбе с половцами. Но добиться этого ему не удалось. Любечский съезд

лишь закрепил существовавшую раздробленность Руси, провозгласив принцип:

«Каждый да держит отчину свою» (т.е. владеет землями, унаследованными от

отца, и не покушается на чужие). Это, однако, не прекратило усобиц. Лишь в

1100 г. русские князья помирились друг с другом. Восстановился нарушившийся

было союз Владимира и Святополка, и к 1103 г. появилась возможность для

нового удара по половцам.

Владимир Всеволодович смог уговорить своего союзника выступить в поход ранней

весной, когда половецкие кони ещё не набрались сил после зимовки. В походе

приняли участие ещё пять князей. Орды кочевников были разгромлены в четырёх

днях пути от днепровских порогов. При этом особо отличилась русская разведка,

уничтожившая вражеский дозор.

В 1113 г. умер Святополк Изяславич, и начавшееся после этого народное

восстание заставило бояр обратиться к Мономаху с предложением занять

киевский престол.

Став великим князем в 60 лет, Владимир Всеволодович показал себя мудрым

государственным деятелем и законодателем. При нём «Русская Правда» (свод

древнерусских законов) была дополнена важными статьями, ограничивающими

злоупотребления ростовщиков, защищающими права сельских работников —

«закупов». Ряд статей охранял интересы купечества. Впервые в истории Руси

Мономах высказался (хотя это и не нашло отражения в законодательстве) и

против смертной казни как вида наказания вообще, даже за самые тяжкие

преступления. В летописи сохранилось его письмо к Олегу Святославичу,

свидетельствующее о том, что он примирился с этим князем, виновным в смерти

его сына.

Используя накопленные для борьбы с кочевниками огромные военные ресурсы.

Мономах контролировал всю Русскую землю и правил ею как строгий, но мудрый

государь. Владимир был милостив к мятежникам, но за повторную усобицу карал

беспощадно. Его сыновья успешно воевали с соседями. На северо-западе Мстислав

строил каменные крепости в Ладоге и Новгороде. На северо-востоке Юрий отражал

нападения волжских булгар и благоустраивал Залесскую Русь — будущую Россию,

заселяя её, основывая новые города и закладывая первые белокаменные храмы

нынешней Владимирщины. Переяславский князь Ярополк, продолжая дело отца,

ходил на половцев в 1116 и 1120 гг., после чего те бежали на Кавказ и в

Венгрию. Он же присоединил к Руси вольные дунайские города. Полоцкая земля

была полностью подчинена. С 1122 г. восстановились дружественные отношения с

Византией.

Начало XII в. — эпоха Владимира Мономаха — было временем расцвета литературы

и искусства на Руси. Появились замечательные литературные произведения — в

первую очередь древнейшая русская летопись «Повесть временных лет»,

«Хождение» игумена Даниила о путешествий в Палестину, многочисленные

повести и сочинения религиозного содержания. Выдающимся памятником

древнерусской культуры стало «Поучение», написанное (или продиктованное)

самим великим князем. Знаменитое «Поучение» Владимира Мономаха — это не

только ценнейший источник по военной истории и первый памятник военно-

мемуарного жанра, но и наставление по обучению и воспитанию будущего

полководца и воина. Далеко не всегда являя собой пример христианской морали в

отношениях со своими личными врагами. Мономах был (или умел казаться)

образцовым правителем и защитником Руси, что нашло отражение в «Поучении». В

своих воззрениях на воспитание будущих князей он на первое место ставил

воспитание нравственное, завещая детям и внукам, да и всем нам (потомкам),

быть справедливыми и милосердными, не лениться («да не застанет вас солнце в

постели»), вести жизнь честную, достойную защитника отечества. Много места в

«Поучении» Владимир Всеволодович уделяет описанию своих охотничьих подвигов,

и это не случайно. Для Мономаха охота — постоянная закалка тела и духа,

позволяющая ему в любой момент быть готовым исполнить свой долг перед

родиной. Потому и по сей день дорог нам завет старого князя: «Дети, ни войны,

ни зверя не бойтесь, — делайте дело мужское!»

Умер Владимир Мономах в 1125 г., в возрасте 72 лет, завещав сыну Всеволоду

огромную единую державу.

Совсем иное впечатление было у викингов (варягов): обширное пространство

вдоль важного торгового пути сиз варяг в греки» они называли «Гардарики» —

«страна городов». В записанных древними исландцами сагах упомянуто 12

крупных городов Древней Руси. Среди них Новгород, Старая Ладога, Киев,

Полоцк, Смоленск, Муром, Ростов. В восточнославянских землях городских

поселений было намного больше, чем в Скандинавии.

Наконец, существовали ещё более мелкие поселения — многочисленные крепостицы,

разбросанные по всей стране. Их именовали иногда просто огородцами» или

«городищами». Обнесённые валами и рвами, защищённые деревянными стенами, они

зачастую не имели даже постоянного населения. Для окрестных сёл и деревень

такие городки являлись убежищем на случай внезапного набега кочевников. В

мирное время здесь проживала лишь немногочисленная стража.

«Города, величеством сияющие», оказались повергнуты в прах в результате

нашествия Батыя. Их число резко сократилось. Так и не смогла вновь стать

столицей княжества разрушенная до основания Старая Рязань. Некогда шумный,

огромный я многолюдный Киев, по описаниям очевидцев, был «сведён почти ни на

что». Посол Папы римского Плано Карпини в 1245 г. писал: «Едва существует там

200 домов, а людей тех держат татары в самом тяжёлом рабстве».

Подъём городской жизни вновь начался лишь в XIV в. Так, к концу этого

столетия только в Залесской Руси насчитывалось 55 городов, в Новгородской —

35, в Тверском княжестве — 8 ж т.д.

В те времена путника вела в город наезженная дорога, бегущая через дремучие

леса, опасные болота, вдоль речных берегов. Постепенно леса расступались, всё

чаще появлялись сёла, деревни и починки (небольшие поселения на расчищенных

землях), и вот вдали вырастал тёмный силуэт крепости и раскинувшегося вокруг

неё посада. Среди одноэтажной застройки над деревянной кремлёвской стеной

возвышались городской собор в внушительные, в несколько этажей, хоромы

«лучших людей».

Города возникают в эпоху становления государственности. Само слово «город»

означает «укреплённое, огороженное место». Изначально город противостоял

селу и деревне, хотя само его развитие во многом было обусловлено

потребностями сельской округи в ремесленных изделиях и привозных товарах. Он

являлся укреплённым поселением ремесленников и торговцев, центром обмена,

экономическим средоточием большой территории.

Города возникали по самым разнообразным причинам. Не так давно историки

полагали, что городом следует считать только тот населённый пункт, который

является торгово-ремесленным центром. На Руси было немало городов, выросших

из торгово-ремесленных посёлков: Старая Ладога, например, или Гнёздово,

переросшее позднее в Смоленск. Но теперь учёные обратили внимание и на другие

пути возникновения древнерусских городов. Иногда в город превращалась

княжеская приграничная крепость-замок, а иногда — центр, своеобразная

«столица» нескольких племён (например, Новгород). Реже городами становились

мелкие административные центры или даже сёла.

Таким образом путь становления раннесредневекового русского города.

Какую роль играли города в истории Древней Руси? Прежде всего они были местом

средоточия власти – именно здесь находился князь, его наместник или

посредник. Городу подчинялась обширная сельская округа, с которой люди князя

собирали дань. В городах проживали бояре и другие знатные люди, имевшие здесь

свои усадьбы. В Новгородской земле, например, все боярские роды – «300

золотых поясов» – жили исключительно в столице. Велико было и военное

значение городов. Их жители формировали здесь свои ополчения – городовые

полки. В хорошо укрепленных городских крепостях находился также постоянный

военный гарнизон, состоявший из воинов-профессионалов.

В центре города высился собор – главная церковь всей округи. В столицы

крупных земель, как правило, назначались епископы, в другие города –

протопопы, которым подчинялись приходские священники. Монастыри также

первоначально возникали преимущественно в городах или рядом с ними. Именно

через города в языческую проникало христианство. Здесь же в средние века

зарождались и ереси.

Наконец, города являлись и центрами культуры. Во многих из них имелись

собственные школы. Городским изобретением следует считать и берестяные

грамоты (бересту использовали тогда для письма – вместо бумаги). Здесь

работали летописцы, переписывались книги, руками умелых мастеров воздвигались

замечательные произведения искусства.

Экономическое и культурное значение города во многом определялось тем, что

здесь работали искусные ремесленники — зодчие, каменотёсы-резчики, мастера

«по меди, серебру и злату», иконописцы.

Изделия отечественных городских ремесленников славились далеко за пределами

Руси. Затейливые висячие замки с ключами сложного рисунка находили сбыт и

были весьма популярны в соседних странах под названием «русских» замков. О

высоком искусстве мастеров черни (тонкой ювелирной работы по серебру) и эмали

свидетельствовал немецкий автор Теофил. Известны восторженные отзывы и о

шедеврах русских златокузнецов. Так, в XI в. мастера-ювелиры изготовили

позолоченные гробницы для первых русских святых — братьев Бориса и Глеба.

Летопись отмечает, что «многи, приходяще из Греции и других земель»,

свидетельствовали: «Нигде такой красоты нет!» В XII в. ремесленники,

работавшие прежде на заказ, перешли к выпуску изделий для массового сбыта.

Монгольское нашествие нанесло особенно тяжелый урон именно городскому

ремеслу. Физическое истребление и увод в плен тысяч ремесленников подорвали

самую сердцевину городской экономики. В средние века ремесло основывалось

вл. ручной технике, а следовательно, на навыках, приобретавшихся в ходе

многолетней работы. Оборвалась связь мастер — подмастерье — ученик

Специальные исследования показали, что в целом ряде ремёсел во второй

половине XIII в. произошло падение или даже полное забвение сложной техники,

её огрубление и упрощение. После монгольского завоевания были утрачены многие

технические приёмы, знакомые мастерам Киевской Руси. Среди археологических

находок, относящихся к этому периоду, уже нет многих предметов, обычных для

предшествующей эпоха. Зачахло и постепенно выродилось стеклоделие Навсегда

было забыто искусство тончайшей перегородчатой эмали. Исчезла многоцветная

строительная керамика.

Однако примерно с середины XIV в. начался новый подъём ремесленного

производства. До наших дней дошёл облик русского ремесленника-кузнеца того

времени, мастера по имени Аврам, чинившего в XIV в. древние врата Софийского

собора в Новгороде. На них он поместил и свой Автопортрет. Мастер бородат,

стрижен в кружок, в руках у него главные орудия труда — молот и клещи. Одет

он в подпоясанный кафтан чуть выше колен и сапоги.

Во второй половине XIV в. стали изготавливать кованые и клёпаные пушки,

началось производство листового железа. Получило развитие и литейное дело,

прежде всего литьё колоколов и пушек из бронзы. На Руси имелись выдающиеся

литейщики, среди них особенно славился тверской мастер Микула Кречетников —

«якоже и среди немец не обрести такова». Для литья предварительно

изготавливали восковую модель изделия, в которую затем вливался сплав меди и

"лова — бронза. Литьё было трудным делом и требовало большого искусства.

Необходимо было не нарушить пропорцию металлов (и обязательно добавить

серебра для чистоты колокольного звона), не переварить («не передержать»,

как говорили мастера) металл, не попортить формы, вовремя извлечь готовое

изделие. Недаром существовало поверье, что для пущей предосторожности надо

пустить какой-нибудь ложный слух, который бы мог отвлечь внимание любопытных

от производимой работы.

Города привлекали людей средневековья и возможностью приобрести на торгов

необходимую вещь. Купцы, ходившие с далёкими караванами, помимо

разнообразных товаров привозили свежие новости, рассказывали о заморских

землях и обычаях. Можно выделить три основных направления торговых связей

Руси: восточное, западноевропейское и средиземноморское.

Из Средней Азии, Персии доставлялись разные сорта шёлка, кожа и сафьян,

краски, дорогое восточное оружие и другие изделия. Так, в одном 23 завещаний

великих князей московских, относящемся к XIV в., упомянуто «блюдо

ездиньское», изготовленное в иранском городе Йезд. Особенно ценились такие

восточные товары, как пряности (перец, гвоздика, корица, имбирь, мускатный

орех, шафран) и сладости (изюм, чернослив, миндаль, сахар, орехи).

Через Псков и Новгород, отчасти через Смоленск при посредничестве торгового

союза северогерманских городов, известного под названием «Ганза», шла

интенсивная торговля с Западной Европой. На Руси пользовались спросом как

ткани, так и сырьё для ремесленного производства. Например, в XIV—XV вв.

прекрасным и ценным подарком считалась штука, т.е. моток, сукна «ипского»

(изготовленного в городе Ипр во Фландрии). В Новгороде за две штуки ипского

сукна могли дать тысячу беличьих шкурок лучшего сорта. В XIV—XV вв. на Русь

поступало также дорогое и престижное стекло — бокалы и кубки для пиршеств

знати. Одним из поставщиков этой продукции была Венеция. Но важнейшим

товаром, который привозили из Западной Европы на Русь, были металлы —

недостаток их постоянно ощущался на Руси, не имевшей своих рудных

месторождений. Вместе с серебром и медью доставлялся и свинец в огромных

слитках. При археологических раскопках в Новгороде в слоях XIV в. был найден

слиток свинца весом в 150 кг с клеймами польского короля Казимира Великого.

Учёным удалось установить, что металл происходит из рудных месторождений в

районе Кракова.

Через Чёрное море велась активная торговля со средиземноморскими странами.

Ценился в первую очередь «сурожский товар» (главным образом шёлковые ткани),

поступавший из крупнейшего торгового центра Причерноморья — Сурожа, или

Сугдеи (современный Судак). Оттуда попадали на Русь венецианские, турецкие,

египетские и дамасские ткани. Кроме них в русских землях пользовались

спросом различного рода металлы и драгоценные изделия, особенно серебряные

сосуды, иконы (с окладами и без них) и кресты цареградской работы. Вместе с

другими товарами из Средиземноморья поступал хорошо выделанный пергамент (по-

русски «харатья»), а с XIV в. на московском и других русских рынках стала

появляться итальянская бумага.

Среди русских товаров, вывозимых на обмен, главными были меха и кожи, воск и

мёд. Среди мехов первое место по количеству занимали беличьи шкурки, которые

различались по сортам в зависимости от места добычи. Их перевозили в больших

бочках. Более дорогим товаром являлись ценные сорта пушнины — соболь, выдра,

куница, бобр. Видное место принадлежало вывозу воска, находившего широкое

применение при дворах европейских государей и в церковном обиходе. Ганзейские

купцы требовали, чтобы воск не имел разного рода примесей, «не был бы смешан

с маслом, или с желудями, или со смолой, или с горохом». Большую прибыль

приносил также вывоз мёда, «рыбьего зуба» (моржовой кости), льна.

На Руси имелись специальные торговые объединения: например, «Иванское сто»,

в которое входили новгородские купцы, торговавшие воском; московские «гости-

сурожане», ориентировавшиеся на средиземноморскую торговлю через порт Сурож

в Крыму.

В середине XII в. некогда единая Киевская держава распалась на ряд

самостоятельных земель и княжеств. Южная Русь, подвергавшаяся набегам

кочевников и терявшая силу в непрерывных усобицах князей, постепенно

утрачивала своё прежнее величие. Центр экономической и политической жизни

постепенно перемещался на северо-восток, в бассейн Верхней Волги.

«Земля за великим лесом» — Залесская Русь, или Суздальщина, в XI в. была

далёкой окраиной огромного государства Рюриковичей. Эта обширная и богатая в

сельскохозяйственном отношении территория с частой сетью рек и речек, лесами,

болотами и плодородными «опольями» тогда ещё только заселялась. Однако

киевских князей не привлекала пока Суздальщина: фактически никто из них не

претендовал на эти окраинные земли. «Чудское захолустье» (чудь — одно из

племён угро-финского происхождения, живших там), как назвал эти окраины

историк В.О. Ключевский, первоначально являлось придатком к одному из южных

княжений — Переяславлю Южному.

Но с начала XII в. энергичный и деятельный князь Владимир Мономах стал

проявлять интерес к этой жемчужине своих семейных владений. В

автобиографическом «Поучении» он с гордостью вспоминал о том, что в годы

молодости проехал лесным диким краем, через который пролегала небезопасная

дорога к Ростову — главному городу Верхневолжья. Несколько раз он посещал

северо-восток Руси и во время своей последней поездки в 1108 г. основал на

крутом берегу реки Клязьмы город, назвав его Владимиром.

Со смертью князя в 1125 г. прекратилась зависимость Ростово-Суздальской земли

от Южной Руси. Его сын, Юрий Долгорукий, стал первым самостоятельным князем

Залесской Руси. Это был период активного освоения северо-восточных

территорий. Сюда в поисках мира и покоя устремились переселенцы с Киевщины.

Рекам и новым городам они давали привычные названия своей покинутой родины.

Наиболее ярким является пример с тремя Переяславлями: Южным (ныне город

Переяслав-Хмельницкий), Рязанским (современная Рязань) и Залесским (ныне

город Переславль-Залесский). Все они к тому же расположены на реках с одним

названием — Трубеж.

Юрий Долгорукий энергично поддерживал колонизацию неосвоенных земель: строил

города, возводил и украшал церкви и монастыри. Но при этом князь не оставлял

надежды занять киевский престол и вёл изнурительные войны за Киев. После ряда

удачных сражений в 1147 г. он пригласил своего союзника князя Святослава

Ольговича в небольшой пограничный городок на берегах Москва-реки. Гонец

передал Святославу слова Юрия Владимировича: «Приди ко мне, брате, в

Москов!», попавшие на страницы летописи. Это было первое письменное

упоминание Москвы. Из преданий известно, что Москва и окрестные земли

принадлежали боярину Степану Ивановичу Кучке и были отняты у него князем.

Князья шумно отпраздновали свою победу. Сын Святослава подарил хлебосольному

хозяину чрезвычайно дорогого и высоко ценимого в княжеской среде охотничьего

гепарда — быстрое животное, от которого не убежит ни олень, ни косуля. А в

ответ Юрий «устроити обед силен и створи честь велику им и дал Святославу

дары многи».

В 1155 г. Юрию удалось стать великим князем киевским, но через два года он

был отравлен на пиру киевскими боярами. Сохранился его словесный портрет:

был он сроста немалого, толстый, лицом белый, глаза не вельми велики, нос

долгий и накривленый, брада малая, великий любитель жен, сладких пищ и

пития».

Когда Юрий ещё княжил в Киеве, его сын Андрей самовольно уехал на север, взяв

с собой из Вышгорода (город недалеко от Киева) чудотворную икону Божьей

Матери, ставшую впоследствии святыней Владимирской земли.

Напористый и энергичный, Андрей Юрьевич резко выделялся среди князей

особенностями характера и политическими воззрениями. Приглашённый княжить на

северо-восток Руси местным боярством, Андрей постепенно поставил себя над

ним. «Хотя самовластен быти всей Суздальской земли», он прогнал четверых из

своих братьев, двух племянников и «старших бояр отца своего». Добиваясь

церковной независимости от Киева, попытался учредить на северо-востоке Руси

свою митрополию. Наперекор всем традициям перенёс княжеский престол во

Владимир, а рядом с ним, в селе Боголюбове, построил себе резиденцию с

роскошными теремами и соборами. По названию села Андрей получил прозвище

Боголюбский.

Андрей Юрьевич вёл себя как суровый и своенравный хозяин не только в своём

княжестве. Он пытался диктовать свою волю южным князьям. Иногда великая удача

князя соседствовала с крупным провалом. Так, в 1169 г. дружины Андрея

Боголюбского и его союзников взяли приступом Киев и произвели там страшное

разорение и опустошение, не пощадив великолепия храмов, погубив много женщин

и детей. Однако Андрей не стал княжить в Киеве, подобно своему отцу, а

вернулся на Клязьму. Но военное счастье его имело свои пределы. Стараясь

поставить на колени Новгород, Андрей потерпел позорное поражение. Новгородцы

разбили на Белоозере и обратили в бегство суздальскую рать, а организованный

затем Боголюбским поход на сам Новгород привёл к катастрофе, после которой

новгородцы продавали пленных суздальцев в рабство по цене втрое дешевле овцы.

Замечательный антрополог Михаил Михайлович Герасимов по черепу Андрея

Боголюбского восстановил его внешний облик: скуластое широкое лицо с высоким

лбом, немного раскосые глаза, вьющиеся волосы, властный оборот головы с

горделиво поднятым подбородком. В ходе исследования останков князя неожиданно

выяснилось, что слова современников о «высокоумии» и «гордости» Андрея

вполне справедливы и имеют помимо всего прочего чисто физиологическую основу.

У него срослись два шейных позвонка, и князь просто не мог опустить голову.

Давно тлевшее недовольство бояр, напуганных самовластием князя, привело к

заговору. В конце июня 1174 г. двадцать бояр, среди которых были потомки

Степана Кучки, пировали в Боголюбове, по соседству с княжеским дворцом. Один

из сыновей Кучки обратился к гостям с просьбой отомстить князю за казнь брата

и другие злодеяния. Свою речь он закончил словами: «Сегодня князь того

казнил, а нас — завтра! Поразмыслим о князе сем!» Чтобы действовать

наверняка, заговорщики поручили Анбалу Ясину, княжескому ключнику (т.е.

доверенному слуге и управителю), имевшему доступ в спальню господина, тайком

вынести оттуда меч. Ночью мятежные бояре тихо разоружили охрану и ворвались в

княжескую палату.

После неудачной попытки обмануть князя бояре «почаша бити в двери и силою

выломиша». С первым из заговорщиков безоружный князь, физически очень

сильный, справился, сбил его с ног. Но тут его самого повалили на пол и,

стремясь попасть в сердце, секли мечами и саблями, поражали копьями. От

полученных ран Андрей потерял сознание, а заговорщики ушли, думая, что убили

его.

Через некоторое время князь очнулся. Превозмогая страшную боль, истекая

кровью и оставляя за собой кровавые следы, он спустился вниз по лестнице и

вышел на площадь, вымощенную белым камнем. Не в силах сдержать стоны, он

спустился на землю у теремной башни и потерял сознание. Один из удалявшихся

заговорщиков видел в ночи спускавшегося князя, а другие слышали его стоны.

Вначале сообщники не говорили этому — настолько очевидна была смерть Андрея

от уже нанесённых ему ран. Но затем ужас обуял бояр — если князь останется в

живых, их самих ждала смерть. Уже было павшие духом мятежники зажгли свечи и

по лужам крови нашли сидевшего у стены и совершенно не способного защищаться

князя. Как разъярённые звери, набросились они на него. Князь Андрей испустил

дух после того, как ему отрубили руку.

Казалось, боярство отстояло свои старые права и взяло верх над княжеской

властью. Однако успешно осуществлённый заговор стал только прелюдией к

начавшейся смуте. В течение двух лет Вдадимиро-Суздальскоя земля не знала

порядка и покоя, пока, наконец, в 1176 г. к власти не пришёл Всеволод Большое

Гнездо, младший сын Юрия Долгорукого. В 1154 г. в честь рождения Всеволода,

названного при крещении Дмитрием, князь Юрий повелел возвести новый город —

Дмитров. Воспитанный в Греции, Всеволод женился на осетинской княжне Марии и

имел многочисленное потомство — одних только сыновей восемь! Он стал

действительно основателем «Большого Гнезда», из которого позднее вышло немало

княжеских линий. Годы правления Всеволода ознаменовались внутренним и

внешним укреплением Залесской Руси. Сильная княжеская власть, опиравшаяся на

поддержку мелких и средних военных слуг и городских общин, способствовала

становлению единого и крепкого государства, экономическому и культурному

подъёму. Вырос авторитет княжества в отношениях с другими русскими землями и

соседними государствами.

Всеволод первым из русских князей официально принял титул великого князя. На

рубеже ХЛ—XIII вв. Владимиро-Суздальская земля стала доминировать среди

других княжеств. Автор «Слова о полку Игореве» говорит о Всеволоде Большое

Гнездо только в превосходных степенях: «Великий княже Всеволод! Не помыслишь

ли ты прилететь издалека, отцовский золотой престол поберечь? Ты ведь можешь

Волгу веслами расплескать, а Дон шлемами вычерпать!» Сила и влияние

владимирских князей были столь велики, что о них знали и в далёкой Грузии,

где летописец отмечал, что им повинуются триста царей. Владимирские бояре

уже после смерти Всеволода бахвалились: «Никогда такого не было ни при

прадедах, ни при дедах, ни при отцах... кто бы ратью пошел в землю

Суздальскую, а вышел бы добр здоров совсем и свое хотение получил... да если

бы и вся Русская земля, и Галичская, и Киевская, и Черниговская, и Рязанская,

и Смоленская, и Новгородская, и Псковская никак же против этой силы не смогут

победить. Но что говорим это? Если и вся земля Половецкая придет... то

воистину всех тех седлами закидаем и кулаками побьем!».

Незадолго до своей смерти, в 1211 г., Всеволод торжественно передал престол

своему старшему сыну Константину, вручив ему меч и крест — символы власти.

Летописцы единодушно говорят о князе Константине как о строителе и книжнике;

его главной страстью было собирание библиотеки, в которой одних только

греческих книг насчитывалось более тысячи. Блестяще образованный, он

приблизил к своему двору «людей учёных» и сам писал и переписывал книги.

Константин отказался принять великое княжение во Владимире а потребовал,

чтобы столичным центром княжества стал Ростов. Дело дошло до открытого

конфликта, и Константин был лишён старшинства. Для этой цели Всеволод Большое

Гнездо собрал первый в отечественной истории собор («совет всея земли»), где

присутствовали «все бояре с городов и волостей», епископ «и игумены, и попы,

и купцы, и дворяне, и вси люди». Наследником провозгласили второго сына —

Юрия, которому присягяуа собор.

Со смертью Всеволода началась кровавая усобица между Константином, не

признавшим решения собора, и Юрием. Накануне решающего сражения на реке

Липица — Липицкой битвы 1216 г. — Юрий и его брат-союзник Ярослав (отец

Александра Невского) не сомневались в удаче, и строив планы раздела Русской

земли. Мощная противостоящая коалиция — князья Константна и Мстислав Удалой,

ростовские, новгородские, псковские и смоленские дружины — вначале предложила

мир, но он был отвергнут братьями. Начавшееся вслед за этим двухдневное

ожесточённое сражение окончилось паническим бегством Юрия и Ярослава. Но

Константин, ставший великим князем, вскоре умер, и первенство вновь перешло к

Юрию.

В последние два десятилетия перед монголо-татарским нашествием Владимиро-

Суздальская земля распалась на целый ряд уделов, доставшихся сыновьям

Всеволода Большое Гнездо. Походы на Волжскую Булгарию, борьба с мордовскими

племенами на восточных границах, основание в устье реки Оки крепости Нижний

Новгород (1221 г.) — вот основные моменты истории княжества в этот период.

Одна из самых передовых и могущественных в экономическом, военном и

культурном отношениях русских земель, Владимиро-Суздальская Рус» пала под

напором монголо-татарских орд зимой 1238 г. и была отброшена в своём развитии

далеко назад.

На расстоянии нескольких дней пешего пути на запад от Киева в междуречье

Южного Буга и Днестра широкой полосой лежали богатейшие земли Волыни,

граничившие с Польшей на северо-западе и половецкими степями на юге. Волынь

отделяла от центральных районов Киевской Руси и наиболее отдалённые юго-

западные территории, входившие в состав этого государства, — земли галицкие,

простиравшиеся от Венгрии до самого устья Дуная. Такое приграничное

расположение этих земель заставляло русских князей проявлять серьёзное

внимание к ним в заботе о западных рубежах своих владений. Так, Святослав во

время своего византийского похода завоевал устье Дуная, а сын его Владимир

заложил в 988 г. на Волыни город, дав ему своё имя. Впоследствии Владимир-

волынский стал столицей Волынского княжества.

Вместе с тем богатство галицких и волынских земель, их непосредственная связь

с Венгрией и Польшей, налаженные торговые отношения с Византией через Чёрное

море позволяли местной знати и князьям вести достаточно независимую от Киева

политику. А в XII в. Галич вслед за Новгородом и Полоцком обособился от

центра Киевской державы. Этому способствовала и заносчивость местных бояр,

чьи угодья и усадьбы могли сравниться с княжескими. Трудно было править

этими землями, постоянно вступая в спор с боярством.

Не случайно после смерти Ярослава Мудрого, разделившего все княжества

Киевской Руси между своими шестью наследниками, города Галицкого и Волынского

княжеств обычно отдавались в управление князьям-изгоям, т.е. младшим,

второстепенным потомкам. Например, пятому сыну Ярослава — Игорю — достался в

княжение Владимир-волынский; позже правнукам Ярослава — Васильку и Володарю

Ростиславичам — были выделены: первому Теребовль, а второму Перемышль. Это

вызвало ненависть к братьям Ростиславичам сына Игоря — Давыда,

претендовавшего на эти города. Однако съезд князей в Любече, созванный в 1097

г. для обсуждения вопросов престолонаследия, постановил: «Пусть каждый князь

владеет отчиной своей». Такое решение ещё более разозлило Давыда Игоревича, и

он принял участие в заговоре против Василька, в результате которого тот был

ослеплён. Мало того, Давыд захватил Дорогобуж, находившийся на Волынской

земле, став князем Дорогобужским, а затем напал и на Теребовль, стоявший уже

на земле Галицкой. Возмущённые братья Васильке и Володарь, объединившись,

лишили Давыда Игоревича его удела, избавившись тем самым от опасного соседа.

После смерти Ростиславичей в начале XII в. за галицкий престол вновь

разгорелась борьба. Победил в ней сын Володаря Владимирко, вокняжившийся в

Галиче в 1141 г. Именно он предпринял первую попытку объединить Галицкое

княжестве с Волынским. Однако вскоре Владимирко вступил в спор и пререкания с

советом бояр, которые в отместку за это, втайне от князя, решили лишить его

княжества. В 1144 г., воспользовавшись временным отсутствием Владимирка,

который уехал вместе со своей дружиной на дальнюю охоту, галицкие бояре

пригласили на престол ещё одного внука Володаря — Ивана Ростиславича,

княжившего в небольшом городке Звенигороде неподалёку от Галича.

Возвратившийся Владимирко вынужден был с боем отстаивать свои княжеские

права. Его дружина осадила Галич, и хотя горожане, возглавляемые боярами,

отчаянно защищали Ивана, тому всё же пришлось уступить. Иван бежал в

придунайскую область Берлади (в районе молдавского города Берлад, или

Бырлад), от названия которой в дальнейшем получил прозвище Берладник.

А Владимирко, вновь заняв галицкий престол, правил ещё девять лет, постоянно

споря с боярами, укрощая их притязания на власть и утверждая собственный

авторитет. К концу жизни он чувствовал себя столь неуязвимым и сильным, что

в 1153 г. выгнал из Галича посла великого киевского князя Изяслава

Мстиславича, а сам стал готовиться к войне за киевский престол. Однако во

время этой подготовки Владимирко внезапно скончался.

Сын же его, Ярослав, прозванный впоследствии то ли за недюжинный ум, то ли за

знание языков Осмомыслом, сразу же заняв престол своего отца, вовсе не желал

начинать княжение с военных действий против Киева.

Под властью Ярослава Осмомысла Галицкое княжество начало упрочиваться,

богатеть, пользоваться уважением европейских владык. Но в 1156 г. на

безоблачном горизонте Ярослава вновь возникла тень давнего возмутителя

спокойствия — Ивана Берладника. Он объявился на службе у союзника Юрия

Долгорукого — Святослава Ольговича, а в скором времени предал и его и был

отправлен Долгоруким в заточение в Суздаль. Узнав об этом, Ярослав Осмомысл

послал к Юрию свои дружины, чтобы забрать Ивана в Галич и тут казнить. Но

неожиданно Берладник сбежал от суздальцев в Чернигов, а через два года

появился вновь на Дунае, откуда, собрав 60-тысячное войско и заручившись

поддержкой нового киевского князя Изяслава Ярославича, пошёл войной на Галич.

Однако Ярослав, проведав о том, опередил Изяслава и штурмом взял Киев. Иван

опять бежал и через три года оказался в Византии, где и умер. Правда, ходили

слухи, что умер он не своей смертью, а был отравлен.

Слава Ярослава росла. О том, сколь могущественной державой стало при этом

князе Галицкое княжество, можно судить по обращению к нему автора «Слова о

полку Игореве»: «Галичкы Осмомысле Ярославе! Высоко сидишь на своем

златокованном столе, подпер горы Угорьскыи (Венгерские, т.е. Карпаты. — Прим.

ред.) своими железными полками, заступив королю путь, затворив Дунаю ворота,

меча бремены (бросая тяжести. — Прим. ред.) чрез облакы, суды рядя до Дуная.

Грозы твои по землям текут, отворяешь Киеву врата, стреляешь с отчего злата

стола салтанов за землями». Эта поэтическая характеристика вполне

соответствовала действительности. Дружины Ярослава Осмомысла брали Киев,

стеной стояли по Дунаю против войск венгерского короля, их опасалась даже

Византия. Ярослав крепко держал власть в своей вотчине, поощряя преданных,

карая недовольных.

Но нелегко было укротить местное боярство. А тут ещё и сын Ярослава Владимир

взбунтовался против отца и вместе с матерью, княгиней Ольгой, сбежал в

Польшу. Ярослав проклял их и взял в жёны некую Настасью. Но бояре приняли

сторону изгнанников. Они арестовали Ярослава и сожгли на костре Настасью.

Ольга вернулась в Галич, и Ярослав был выпущен из заточения, после того как

дал клятву примириться с законной женой. Князь Игорь Святославич, главный

герой «Слова о полку Игореве», попытался примирить Ярослава с Владимиром. Но

истинного примирения так и не вышло. Умирая в 1187 г., Ярослав Осмомысл

завещал престол сыну Настасьи — Олегу.

И вновь в Галиче вспыхнула смута. Бояре изгнали Олега и призвали к себе

Владимира, но и тот пришёлся им не по нутру, ибо был более склонен к пьянству

и развлечениям, нежели к государственным делам. Владимир бежал в Венгрию, но

венгерский король заточил его в башне и, захватив Галич, поставил там княжить

своего сына Андрея. Галичане же, недовольные правлением иноземца, продолжали

искать себе русского князя, предлагая престол то волынскому князю Роману

Мстиславичу, то сыну Ивана Берладника Ростиславу Ивановичу. Но Ростислава

убили венгры. А тем временем Владимир бежал из венгерского плена в Германию и

с помощью поляков, содействовавших ему по приказу императора Фридриха

Барбароссы, вернул себе галицкий престол. Его княжение не отличалось ни

нравственностью, ни порядком, но прокняжил он всё-таки вплоть до 1199 г.

После смерти Владимира галицкий престол захватил поддержанный Польшей

волынский князь Роман Мстиславич, уже претендовавший на Галич в годы

прошедшей смуты. Во Владимире-Волынском он был третьим князем из рода

Владимира Мономаха, и в период его княжения Волынь завоевала уважение и

авторитет среди европейских стран, стала сильным государством как в военном,

так и в экономическом отношениях. Роман был смелым, твёрдым и решительным

человеком.

Именно такому князю и было под силу окончательно объединить мятежные галицкие

земли с волынскими в одно Галицко-волынское княжество. Романа не смущала

данная им галицкому боярству присяга, и в своей внутренней политике он круто

и жестоко расправлялся с недовольной его действиями знатью. Многие бояре были

им истреблены, некоторые в страхе бежали от казней Романа Мстиславича. Он

мечом расширял пределы своего нового княжества, организуя военные походы на

Литву, половцев, поляков и даже на Киев, который, хотя и не надолго, был

присоединён к Галицко-волынскому княжеству. Его послов и торговых людей

принимали и в Константинополе, и в Германии, и в Польше. В его владениях

нашёл себе убежище византийский император Алексей III Ангел, изгнанный из

Константинополя крестоносцами. В Европе Романа называли «королём», а русские

летописи говорят о нём как о «самодержце всея Руси».

Смерть Романа была неожиданна. Отправившись в военный поход в Германию, он

случайно столкнулся с польским отрядом, решившим, что Роман идёт воевать в

люблинских землях. Бой произошёл в июле 1205 г. Вот как описывает это событие

французская хроника XIII в.: «Король Руси, по имени Роман, выйдя за пределы

своих границ, и желая пройти через Польшу в Саксонию... по воле Божьей убит

двумя братьями, князьями польскими, Лешком и Конрадом, на реке Висле».

Старшему сыну Романа, Даниилу, в то время было всего четыре года, а младшему.

Васильку, и того меньше. Между волынскими и галицкими боярами вспыхнул спор:

волынцы предлагали отдать престол княгине-вдове, галичане же во главе с

боярином Владиславом Кормиличем решили пригласить к себе сыновей Игоря

Святославича — Романа, Святослава и Владимира, княживших тогда в Чернигове.

Княгине-вдове пришлось вместе с детьми бежать из Галича подземным ходом —

«изыйде дырою градною». Долгое время за власть в Галиче и на Волыни шла

борьба между разными претендентами. Наконец одолели братья Игоревичи.

Приехав из Чернигова в Галич, они начали своё княжение с жестоких расправ:

казнили пятьсот бояр и тем вызвали ненависть у галичан. Владислав Кормилич

обратился за помощью к венгерскому королю Андрею II, и тот прислал в Галич

свои войска. Венгры арестовали братьев Игоревичей. Кормилич же, взяв власть в

свои руки, возглавил боярское ополчение и даже пытался присоединиться к

венгерским войскам, выступившим против польского князя Лешка. Но король

Андрей II и князь Лешко довольно быстро договорились между собой и, решив,

что «не есть лепо (нехорошо, непристойно. — Прим. ред.) боярину княжить в

Галиче», поделили Галицко-волынское княжество. К Венгрии отошёл Галич, а к

Польше — Перемышль. Пришлось боярству бороться теперь уже с иностранными

захватчиками. По всему княжеству поднялось народное восстание. В 1211 г.

венгры были изгнаны из Галича. Бояре выкупили из плена всех трёх братьев

Игоревичей и повесили их. А на галицкий престол был торжественно возведён

малолетний Даниил. Но не надолго. Опасаясь властной княгини Анны,

стремившейся править самостоятельно, Владислав Кормилич изгнал её с Даниилом

из Галича и сам стал править в городе. Это ещё раз свидетельствует о силе

галицкого боярства.

Только в 1221 г. возмужавший Даниил. обвенчавшись с дочерью новгородского

князя Мстислава Удалого и заручившись его поддержкой, смог вернуться в свою

вотчину. Дружины Мстислава приступом взяли непокорный Галич, и сам Мстислав

временно занял галицкий престол. Даниил же с братом Васильком стал княжить во

Владимире-Волынском. 31 мая 1223 г. вместе с Мстиславом Удалым Даниил принял

участие в первой общерусской битве с ордами Чингис-хана на реке Калке и был

ранен.

В 1228 г. Мстислав Удалой умер. Галицкий престол освободился, и Даниил вновь

начал добиваться возвращения его себе. Однако, как говорит летопись, «бояре

же галичьстии Данила князем называху, а сами всю землю держаху». Наперебой

приглашая Даниила в свои усадьбы-крепости, они втихомолку организовывали

против него заговоры. Так, в 1230 г. заговорщики решили убить Даниила во

время заседания совета бояр, и только Василько, присутствовавший на

заседании, обнажил меч, почувствовав недоброе, и тем самым предотвратил

убийство брата. Неудача не утихомирила бояр: один из них — Филипп —

пригласил обоих князей на пир в свой замок, но друг Даниила, тысяцкий Демьян,

предупредил их: «Яко пир зол есть». Васильке арестовал 28 заговорщиков, но

Даниил отпустил их, надеясь расположить боярство к себе. Однако расчёт князя

не оправдался.

Тогда Даниил собрал «вече отроков» — молодых дружинников, и они поддержали

его, а сотский Микула посоветовал: «Господине! Не погнетши пчел — меду не

ядати». Этот совет Даниил взял себе на вооружение в борьбе с непокорным

галицким боярством. Но только к 1234 г. с помощью верного Василька и своих

«отроков» Даниил смог овладеть галицким престолом. При этом между братьями

было заключено соглашение о «двуедином» правлении: оба — галицкий и волынский

князья — решали все вопросы совместно, но в самых важных делах последнее

слово оставалось за галицким князем. Такая форма правления позволяла

восстановить разрушенное смутой Галицко-волынское княжество как единое целое.

С первых дней княжения на галицком престоле перед Даниилом встала сложнейшая

задача – укрепить ослабленное годами безначалия государство, защитить его от

посягательств со сторон соседей, восстановить внутри него порядок

спокойствие. Прежде всего Даниил начал реорганизацию своих дружин, пополнив

их (впервые русской истории) отрядами стрельцов, вооруженных луками. С этим

войском он в 1239 г., накануне Батыева нашествия, захватил Киев. Затем Даниил

вступил в борьбу с черниговскими князьями, не забывшими участи Игоревых

сыновей, но к этом времени примирившимися с галицкими боярами, пытавшимися с

их помощью утвердиться в Юго-Западной Руси. В 1245 г. под городом Ярославом

на севере Галицкой земли Даниил наголову разбил объединённые силы

черниговцев, венгров, поляков и местного боярства, окончательно утвердив

княжескую власть в своей вотчине. Несколько позже он пришёл на помощь

полоцкому князю Товтивиллу и вступил в борьбу с литовским князем Миндовгом.

Но одновременно Даниил не забывал и о хозяйственном укреплении своего

княжества. При нём вновь стали налаживаться торговые связи с Византией,

Венгрией, Германией, Римом и другими европейскими странами. Он строил новые

города — Холм и Львов, покровительствовал архитекторам, художникам,

музыкантам. Летописи донесли до нас имена искусного резчика по камню Авдея,

сочинителя сатирических притч Тимофея, певца Митуся. Под властью Даниила

Галицко-волынское княжество достигло своего наивысшего расцвета.

В 1255 г. Папа римский предложил Даниилу королевский сан и помощь в борьбе

против Батыя. Даниил венчался королевской короной, но от военной помощи

отказался, опасаясь допускать в свои земли иностранные войска и рассчитывая

наладить отношения с Ордой дипломатическими методами. Он был знаком уже с

ордынским ханом, который вызывал его к себе в 1250 г. Ничего хорошего,

конечно, та встреча не предвещала. Но всё-таки несколько спокойных лет

Даниилом было выиграно. Он употребил их с пользой: укрепил свои восточные

рубежи, вступил в переговоры с другими княжествами о совместной обороне...

Так прошло ещё шесть лет. Но в 1261 г. огромное войско татар во главе с

Бурундаем всё-таки ворвалось в пределы Данииловой вотчины. По требованию

Бурундая были уничтожены укрепления нескольких городов — руками сами же

русских. Это был сильнейший удар по гордости и достоинству князя Даниила.

Восстановить всё то, что было разрушено во время этого похода татар, сил уже

не хватало. В 1264 г. князь Даниил Романович, именуемый в европейских

хрониках королём галицким, ушёл из жизни. Спустя несколько лет скончался и

его брат — волынский князь Василько.

Осиротевшее Галицко-волынское княжество было разделено между родственниками

братьев-князей. Поначалу галицкий престол перешёл к старшему сыну Даниила —

Шварну. Но он княжил недолго, да и с большей охотой проводил время в Литве,

поскольку был также и литовским князем. После него Галич достался младшему

брату Шварна, Льву. Этот потомок Даниила был. по словам летописца, «князь...

и хоробр, и крепок на рати, не мало бо показа мужество свое во многих ратях».

Известно, что в 70-х гг. XIII в. вместе с волынским князем Владимиром он

отважно сражался с литовскими племенами ятвягов. В княжестве же своём Лев

старался проводить политику своего отца. Но, видно, время её уже ушло.

В XIV в. под напором татарских орд с востока и польских войск с запада бывшее

Галицко-волынское княжество было поделено между Польшей, Литвой и Венгрией.

Необычна судьба Новгорода в истории русского средневековья. Один из

древнейших русских городов, впервые упомянутый в летописях в 859 г., он с

конца Х в. становится вторым по значению центром Киевской Руси. Этот город

был расположен вблизи жизненно важной торговой магистрали тогдашней Восточной

Европы — так называемого пути «из варяг в греки», соединявшего Балтийское

море с Чёрным системой рек, озёр и «волоков» (водораздельных участков между

верховьями двух рек, близко сходящихся в своих истоках, по которым в старину

волочили суд» из одной реки в другую). Благодаря этому Новгород являлся

центром в торговле между Западной Европы славянскими землями и Востоком. Он

был одним из крупнейших европейских городов с высокоразвитым ремеслом и

широкими торговыми связями. Однако уникальность исторического опыта

Новгорода проявлялась прежде всего в том, что в системе древнерусских земель

и княжеств это был самый крупный город-государство, где не существовало

правящей династии князей. В XII в. он становится боярской республикой с

самобытным «вечевым» политическим устройством, при котором важнейшие

государственные дела решались на городском собрании — вече, в то время как в

других землях и княжествах Древней Руси главным законом была воля князя.

Древнерусская летопись содержит первые сведения о возникновении Новгорода

приблизительно в VI в.: славяне поселились в окрестностях озере Ильмень, «и

сделаша град, и нарекоша его Новгород». Современные археологи полагают, что

город возник как столица огромной территории между Чудским и Белым озёрами,

населённой сразу несколькими народностями. Новгород объединил в своей

городской черте несколько «концов» — посёлков — славянских и угро-финских

племён. С XI в. известны названия этих концов: Славенский, Неревский, Людин

(позднее к ним добавились ещё два — Плотницкий и Загородский). Ещё в XII в.

концы имели обособленные укрепления, и только через столетие город был

окружён общей крепостной стеной. Таким образом, в древности в нём имелись

целых три центра, объединявшихся общим кремлём (новгородцы именовали его

«Детинец»). В точности неизвестно, что помещалось в Кремле в древнейшие

времена, скорее всего – языческое святилище, на месте которого впоследствии

был сооружен Софийский собор. К стенам собора примыкала площадь для вечевых

(всеобщих) собраний, решавших важнейшие вопросы городской жизни.

Именно с историей древнего Новгорода связаны политические сдвиги, приведшие в

итоге к возникновению Киевского государства. Новгородцы пригласили на

княжение в свой город варяга Рюрика. В 882 г. его родственник (вероятно,

племянник) Олег совершил отсюда поход на Киев и, захватив его, объединил тем

самым громадную территорию, по которой проходил путь «из варяг в греки»,

имевший для торговцев-варягов исключительно важное значение.

В составе Киевского государства Новгород был тем городом, поддержка которого

часто обеспечивала победу претендентам на киевский престол. Именно из

Новгорода в 980 г. князь Владимир Святославич начал свой поход за властью:

осадил занятый его братом Ярополком Святославичем Киев и овладел им. Тот же

Новгород оказал поддержку и будущему великому князю киевскому Ярославу

Мудрому. Варяги из дружины Ярослава, княжившего поначалу в Новгороде,

«творили насилие новгородцам и их женам». Возмущённые новгородцы,

собравшись, перебили многих обидчиков. Разгневанный князь вызвал к себе

зачинщиков мятежа и зарубил их. Но в тот же день он получил известие о

захвате власти в Киеве Святополком Окаянным и о содеянных им злодеяниях:

стремясь к единовластию, тот занялся методичным истреблением своих братьев.

Та же участь была уготована Ярославу. Тогда-то в пришлось ему забыть свою

ярость и смиренно просить помощи у новгородцев. Те в конце концов согласились

дать князю войско: 40 тыс. новгородских ратников силой оружия посадили

Ярослава Мудрого на киевский великокняжеский престол.

Выделяя владения для своих сыновей, Ярослав Мудрый не отдал Новгород никому:

он не создал «Новгородского княжества», а оставил город под управлением

киевских князей. На некоторое время Новгород стал придатком к великому

княжению: киевский князь, как правило, либо посылал для управления городом

сына, либо назначал посадника (наместника) и тысяцкого (начальника

ополчения), а также взимал дань со всей Новгородской земли.

Так продолжалось до второй четверти XII в. Вплоть до этого времени киевские

князья без особого успеха боролись с древней, ещё племенной традицией вечевой

власти Новгорода, постепенно отдавая городу всё больше прав. К концу XI в.

всё новгородское население уже было неподсудно князю. Тогда же посадники

перестали назначаться из Киева, а выбирались вечем (общегородским собранием).

В 1136 г. боярство и купечество Новгорода, используя народное движение,

добились политической независимости от Киева. Новгород стал столицей

Новгородской республики — особого государства, просуществовавшего до 1478 г.

Князь более не был полновластным господином в Новгороде. Новгородцы

приглашали князей сами, придирчиво выбирая наиболее подходящего из

кандидатов, и, ограничивая его пребывание в городе жёсткими рамками:

приглашённым князьям запрещалось приобретать земельные владения в

Новгородской земле для себя и своей дружины, они не могли пользоваться

доходами сверх строго определённых размеров и распоряжаться городской казной.

Князь не правил городом, а служил ему, являясь третейским судьёй в важнейших

судебных разбирательствах и наёмным военачальником. Если князь был строптив и

не желал подчиняться принятым в городе порядкам или же проявлял себя

неудачливым полководцем, новгородцы ему «указывали путь чист», т.е. попросту

выгоняли из города.

Каждая улица и каждый конец города управлялись «уличанским» (от слова

«улица») или «кончанским» (от слова «конец») вечем, на которое собиралось всё

свободное мужское население, т.е. dсе, кроме слуг, холопов и других зависимых

людей. На общегородское вече, обладавшее высшей властью во всём Новгороде,

приходили «ЗОО золотых поясов» — 300 представителей знатнейших и

богатейших боярских семейств Новгорода (в дальнейшем их число увеличилось до

500). Собиралось вече на городской площади, и его решения были известны всем

и каждому. Этот высший орган власти имел право объявлять войну и заключать

мир, утверждать договоры и законодательные акты, приглашать и изгонять

князей; здесь выбирались главнейшие должностные лица Новгорода. Корпорация

новгородских купцов, носившая название «Иванское сто», совместно с тысяцким

ведала судом по торговым делам. Поначалу избирались лишь один посадник и один

тысяцкий, которые оставались на своих должностях пожизненно. Но с течением

времени число посадников и тысяцких росло. В начале XV в. их было уже

соответственно 36 и 8; старшими среди них считались посадник и тысяцкий,

именовавшиеся «степенными», срок полномочий которых длился всего лишь

полгода.

Когда в силу самых разнообразных причин посадник, тысяцкий и епископ (позднее

архиепископ). Последний помимо духовной власти обладал и властью светской: он

ведал городской казной, внешними сношениями Новгородской республики, имел

право суда. Но высшая светская власть находилась в руках посадника. Он был,

по современным понятиям, главой правительства Новгорода, руководил вечем и

представлял интересы новгородских бояр. Тысяцкий, как уже было

сказано, командовал городским ополчением и выступал вместе со своими

помощниками-сотскими от имени всего свободного населения город раскалывался

на враждующие группировки, весь вечевой механизм власти начинал давать сбои.

Созывались сразу два веча, противоборствовавшие стороны сходились на

Волховском мосту и разрешали конфликт при помощи кровавых побоищ. Победившая

сторона нередко требовала казни противников, и побеждённые летели с моста в

реку.

Скорее всего причиной утверждения вечевого, республиканского строя и упадка

княжеской власти в Новгороде было то, что в пределах города уживалось

несколько разных народностей со своими традициями и интересами. Новгородцы

издавна привыкли решать главнейшие вопросы совместно, на общем совете, и

самовластное княжеское правление имело немного шансов прижиться в этом

государстве.

Река Волхов разделяла Новгород на западную — Софийскую — и восточную —

Торговую — стороны. На Софийской стороне располагался Детинец. Там же

находился главный новгородский храм — Софийский собор, построенный в 1045—

1050 гг. Ярославом Мудрым. На Торговой стороне был городской рынок — Торг, а

рядом с ним — Ярославов, или Княжий, Двор, служивший в течение долгого

времени резиденцией новгородских князей.

Как уже говорилось, весь город был разделён на три, а позднее на пять концов.

Так же и вся древнейшая территория Новгородской республики делилась на пять

частей, начинавшихся около города и расширявшихся по мере удаления от него.

Эти части назывались «пятины»: Вотская, Обонежская, Бежецкая, Деревская и

Шелонская. В состав Новгородского государства входили древние города и

крепости: Ладога, Старая Русса, Торжок, Орешек, Волок Ламский, Великие Луки,

а также Псков, ставший после 1348 г. независимой республикой.

Экономическое могущество Новгорода, его богатство основывались на промыслах

и торговле. Богатые купцы Новгорода («гости») вели широкую заграничную

торговлю на территории, простиравшейся от Средиземного моря до Северного

полярного круга. Особенно активно шла торговля со странами Западной Европы.

Иноземные купцы привозили драгоценные металлы, свинец, олово, дорогие ткани,

ценные сорта древесины, увозили же собольи, песцовые, лисьи и другие меха,

воск, кожи. Уже в XII в. в Новгороде появился Готский двор, где находились

жильё и товарный склад купцов с острова Готланд в Балтийском море, а также

католическая церковь Святого Олава. Позднее появился Немецкий двор,

основанный торговой корпорацией Ганза, объединявшей северогерманские города.

Слабым местом новгородской экономики была постоянная нехватка собственного

хлеба: обширные земли республики в большинстве своём были неплодородными.

Хлеб приходилось закупать в соседних русских княжествах. Эта «хлебная

зависимость» от соседних князей подчас дорого обходилась новгородцам. Так, во

время княжения в Новгороде Романа Мстиславича войско его врага,

могущественного владимиро-суздальского князя Андрея, прозванного Боголюбским,

вторглось в новгородскую землю, произвело страшные опустошения и осадило сам

Новгород. Храбро бились новгородцы за вольность родного города, но перевес в

силах был не на их стороне. Чтобы укрепить боевой дух осаждённых, архиепископ

Иоанн вынес на стену икону Богоматери. В какой-то момент от удара вражеской

стрелы икона повернулась ликом к городу, и тогда многим показалось, что из

глаз Богородицы потекли слезы. Разъярённые новгородцы сделали вылазки и

бесстрашно обрушились на суздальские полки. Объятые страхом, суздальцы

побежали, и осаду города была снята. Однако вскоре после этой блестящей

победы Новгороду пришлось заключит» мир с Андреем Боголюбским и даже принять

к себе князя, предложенного бывшим злейшим врагом Основная причина столь

странной уступчивость крылась в нехватке продовольствия, пути доставки

которого в Новгород были перекрыты Андреем Боголюбским.

Внешнеполитическая история Новгородской республики богата эпизодами борьбы,

которую приходилось вести этому государству, отстаивав свою независимость и

целостность владений от посягательств соседних государей. В 1216

г. в Новгороде княжил Ярослав Всеволодович, ото Александра Невского.

Поссорившись с Новгородцами, он схватил несколько бояр и в кандалах отправил

их в Тверь. Князь также захватил новгородские хлебные запасы, хранившиеся

Торжке, и не велел выпускать ни воза хлеба в Новгород. Летопись рисует

страшную картин наступившего голода. За репу и овёс платили се ребром. Люди

ели сосновую кору, липовый лист и мох. «По торгу (на рыночной площади. — Прим

ред.) лежали трупы, по улицам — трупы, по полю — трупы».

Новгородцы приняли к себе князем талантливого полководца Мстислава Удалого

(из рода смоленских князей), и он обещал либо защитить город от Ярослава,

либо сложить за него свою голову Объединённое войско новгородцев и их

союзников — смолян и псковичей — столкнулось на реке Липица со всей

громадной силой Владимиро-Суздальской земли, возглавленной князем Ярославом и

его братом, владимирским князем Юрием Произошла одна из самых кровопролитных

битв за всю историю русского средневековья. В один день пало более 10 тысяч

человек. Горе пришло в многие семьи, но как пришлось пожалеть об эти?

бессмысленных потерях через семь лет, когда д. Руси докатилась первая волна

монголо-татарского нашествия! Противники новгородцев были наголову разбиты и

спасались бегством. Ещё перед боем князья Юрий и Ярослав поменялись

доспехами. Во время бешеной скачки с поля боя Юрий загнал нескольких коней,

сбросил тяжёлую кольчугу и шлем брата и спрятал их, но в спешке не запомнил

то место. Так и долежали доспехи князя Ярослава до XIX в., пока не были

случайно обнаружены.

В XIII в. Новгород вступил в борьбу ее шведскими и немецкими завоевателями.

До середины XV в. Новгородской республике пришлось 26 раз воевать со Швецией

и 11 раз — с Ливонским орденом. В 1240 и 1242 гг. под руководством Александра

Невского новгородцам удалось одержать две знаменитые победы: на реке Неве

ими были разбиты шведы, а на Чудском озере — немецкие крестоносцы.

В XIV в. Новгород поначалу имел с Москвой дружественные отношения, но в конце

столетия уже воевал с ней, отстаивая собственные земли за Северной Двиной,

которые московский князь пытался присоединить к своим владениям. В 1447 г.

новгородцы признали своим князем Дмитрия Шемяку, злейшего врага великого

князя русского Василия II. Но Шемяка недолго находил в Новгороде убежище от

великокняжеских преследований. В 1453 г. московский дьяк Стефан Бородатый

подговорил одного из Шемякинских бояр отравить своего князя. Боярин в свою

очередь вошёл в сговор с княжеским поваром: Дмитрий Шемяка скончался, поев

отравленного куриного мяса.

В борьбе с Москвой Новгород тщетно пытался обрести поддержку в лице государей

литовских. В 1471 г. деятельный московский князь Иван III разбил новгородцев

в битве на реке Шелони и лишил их государственной самостоятельности. Немало

способствовали этому раздоры самих новгородцев, среди которых было много

приверженцев партии, тяготевшей к Москве. В 1478 г. Новгородская республика

прекратила своё существование как особое государство.

В политической истории Древней Руси вечевой строй Новгородского государства

был прекраснейшим, неповторимым цветком вольнолюбия на фоне бессмысленных

междуусобных войн и тяжкого самовластия. Он обессмертил память Новгорода в

русской истории и погубил самих новгородцев, не научившихся единению в

решающие моменты борьбы за собственную независимость.