Реферат: Петр Аркадьевич Столыпин - великий реформатор или провинциальный политик?

Реферат: Петр Аркадьевич Столыпин - великий реформатор или провинциальный политик?

Школа №14

РЕФЕРАТ

по истории

на тему:

«Петр Аркадьевич Столыпин

– великий реформатор или провинциальный политик?»

Выполнила:

ученица 9 «Г» класса

Ивкина Валентина.

Преподаватель:

Яшина

Татьяна Анатольевна.

Кузнецк

2000 г.

«Коренной мыслью всегда

будет вопрос землеустройства.

Земля – это залог нашей силы

в будущем. Земля – это Россия».

С ранних лет я интересовалась историей. Меня всегда привлекал этот мир

загадочного и неизвестного. Поэтому, когда в 5 классе у нас появился новый

предмет – история, я читала много исторической литературы, то тогда (впрочем,

как и сейчас) я просто не выходила из библиотек. Особенно меня интересовал

Петр Столыпин. В частности, его реформы. С большим интересом слушала я о нём

на уроках истории, жадно ловя каждое слово учителя. А теперь, когда мне

представилась возможность выбрать тему для реферата, я, естественно, отдала

предпочтение теме «П.А. Столыпин – великий реформатор или провинциальный

политик?»

В последнее время очень много и многие писали о Столыпине и его реформе. И

это неспроста, ведь аграрный вопрос как оставался нерешённым, так и остаётся.

И сейчас при его решение очень важно учесть уроки истории, чтобы не

совершить ошибок прошлого. В этом нам поможет объективное рассмотрение жизни

и деятельности Петра Аркадьевича Столыпина. Я, в свою очередь, как можно

яснее постараюсь передать суть вопроса.

Пётр Аркадьевич Столыпин родился 5 апреля 1862 года в Дрездене, куда его мать

ездила к родственникам. Детство и раннюю юность он провёл, в основном, в

Литве. Летом семья жила в Колноберже или выезжала в Швейцарию. Когда детям

пришла пора учиться, купили дом в Вильно. Виленскую гимназию Столыпин и

окончил. В 1881 году он поступил на физико – математический факультет

Петербургского университета. Его интересовали такие науки, как химия,

зоология, геология, ботаника и агрономия. Сдавал химию у Д.И. Менделеева.

Женился очень рано на Ольге Борисовне Нейгарт.

Он был из законопослушного поколения 80-х годов, Столыпин – типичный

«восьмидесятник».(*) Он никогда не имел недоразумений с полицией. В 1884

году, ещё до окончания университета, его зачислили на службу в МВД. Вслед за

этим, правда, последовал полугодовой отпуск, в течение которого Столыпин, по-

видимому, завершал дипломную работу. Вернувшись на службу, он подал прошение

о переводе в Министерство государственных имуществ. 1887 –1889-е годы

Столыпин просидел в Департаменте земледелия и сельской промышленности на

скромной должности помощника столоначальника, имея чин коллежского

секретаря. Однако, как оказалось, скромный чиновник имел неплохие связи в

верхах. В 1888 году он получил звание камер-юнкера.

В Министерстве государственных имуществ положение Столыпина было рутинным, и

в 1889 году он опять перешёл в МВД. Его назначили Уездным предводителем

дворянства.

Летом 1902 года П.А Столыпин был назначен гродненским губернатором. В этой

должности он пробыл недолго.

В 1903 году Столыпин был назначен саратовским губернатором. Переехав на

новое место, дети смотрели на Россию, как на незнакомую страну. Пожалуй, и

сам Столыпин отчасти чувствовал себя «иностранцем». Вся его прежняя жизнь, -

а ему было уже за 40 лет, - была связана с Западным краем и Петербургом. В

коренной России бывал он едва ли чаще, чем в Германии. Российскую деревню он

знал недостаточно.

Переехав на службу в Саратов, Столыпин долгое время ни с кем не мог сойтись.

По-видимому, его считали ставленником ненавистного всем Плеве. Первым, с кем

он сблизился, был епископ Гермоген.

Время его правления на месте саратовского губернатора совпало с началом

выступлений против существовавшей в России власти и он вынужден был

подавлять выступления силой. Эти обстоятельства показали его как

мужественного и отважного человека.

До сих пор не вполне ясно какая пружина вытолкнула П.А. Столыпина,

сравнительно молодого и малоизвестного в столице губернатора, на ключевой в

российской администрации пост. Впервые его кандидатура обсуждалась в октябре

1905 года на совещании С.Ю. Витте с общественными деятелями. Обер-прокурор

Синода князь А.Д. Оболевский, родственник Столыпина, предложил его на пост

министра внутренних дел, стараясь вывести переговоры из тупика. Но Витте не

хотел видеть на этом посту никого другого, кроме П.Н. Дурново, общественные

деятели мало что знали о Столыпине.

Вторично вопрос о нем встал в апреле 1906 года, когда уходило в отставку

правительство Витте. Своим назначение Столыпин во многом был обязан своему

шурину Д.Б.Нейгарту, удалённого с поста одесского градоначальника (в связи с

еврейским погромом), но сохранившему влияние при дворе. Также надо отметить

особо активную роль в выдвижении Столыпина управляющего Кабинетом его

величества князя Н.Д. Оболенского. По-видимому, сказал своё веское слово и

Д.Ф. Тренов. Занимая пост товарища министра внутренних дел, он прославился

тем, что в апреле 1909 года издал книгу «Холостых залпов не давать, патронов

не жалеть». Когда его перевели на более скромную должность дворцового

коменданта, он неожиданно приобрёл огромное влияние на царя. С этого времени

Трепов стал разыгрывать глубогомысленные и многоходовые комбинации, словно

играл в шахматы с общественным мнением. Замена, перед самым созывом Думы,

либерального премьера Витте на реакционного И.Л. Горемашина была вызовом

общественному мнением. И чтобы вместе с тем его озадачить, было решено

заменить прямолинейного карателя Дурново на более либерального министра.

Выбор пал на П.А.Столыпина.

«Достигнув власти без труда и борьбы, силою одной лишь удачи и родственных

связей, Столыпин всю свою недолгую, но блестящую карьеру чувствовал над собой

попечительную руку Провидения»,1- вспоминал товарищ министра

внутренних дел С.Е. Крыжановский.

И действительно, Столыпину сразу же повезло на новом посту. Разгорелся

конфликт между правительством и Думой, и Столыпин сумел выгодно отличиться на

фоне других министров.

Через некоторое время он становится председателем Совета министров, сохранив

за собой пост министра внутренних дел. Вполне возможно, что дальнейшие

замыслы дворцового коменданта предусматривали размену Фигуры Столыпина. Но

влияние Трепова стало падать, а в сентябре он умер.

Столыпину же предстояло много сделать на благо России.

Вовсе не Столыпину принадлежит авторство ключевых элементов реформ,

которые связаны с его именем. Роль Столыпина заключается в том, что он собрал

эти элементы воедино и придал им особую легитимность в контексте револю­ции,

подкрепил их авторитетом человека, который в своем качестве рыцаря

контрреволю­ции на какое-то время стал любимцем правителей России и поставил

им па службу сово­купность административных ресурсов, находившихся в

распоряжении премьер-министра и Министерства внутренних дел. Кроме того, речь

здесь идет о сильной личности, которая упивалась своей центральной ролью в

разворачивавшейся общественно-исторической драме. Энергичный, молодой (в свои

сорок три года Столыпин стал самым молодым мини­стром России),

работоспособный, честолюбивый и гордый, красноречивейший защитник монархии в

парламенте, - он не мог не остаться

1. Крыженовский С.Е. «Воспоминания» (Берлин) стр.211

в памяти и друзей и врагов как "последний великий защигник самодержавия"

Столыпинский генеральный план по переводу Российской империи в новую эру (и

уготованная им для себя роль "второго Бисмарка", выражаясь языком того времени)

был в основных его звеньях разрушен российским консервативным лобби. Из

оставшихся об­ломков лишь один закон был принят и введен в действие - закон о

землевладении и земле­устройстве. Эти законодательные акты и получили название

"столыпинской реформы" в анналах последующих поколений. Фактически речь шла о

куда более широком "пакете реформ", связанных внутренней логикой в новый

политический курс. Этот пакет реформ содержал видение повой России -

"великой России"2, противопоставленной Столыпиным в его

знаменитой речи "великим потрясениям", которых, но его мнению, желали радикалы

и революционеры. Главными элементами реформы были как преобразование российской

де­ревни - речь идет о более чем 80% населения страны, — так и перестройка

государственной машины.

В правительство было направлено много писем, свидетельствующих о

необходимости реформ.

Первое: письмо крестьянина Тульской губернии «Спасение крестьянского

хозяйства будет состоять в том, что освободившись от ненавистной общины, хотя

бы небольшая часть трезвых и развитых крестьян, которые еще уцелели от

разврата кабаков, даст пример и образец земледельческого хозяйствования.

Жизнь в табуне при общинном владении землей, при постоянном раздоре из-за

общественных дел, до того нам опостылела, что все только и думают, куда бы

пристроиться на жалованье, куда бы убежать из своей деревни с глаз долой.

И если до сих пор еще остаются на своих местах крестьяне-общинники, сплошные

нищие, то только потому, что места с жалованьем не может найтись для всех.

Да и к тому же с землей быстро не отделаешься. Многие крестьяне отдают свою

душевую землю другим и согласны не только не брать аренды, но даже платят по

5-6 рублей с души тем, кто освободил их от этой земли, а сами уезжают.

От всего от этого и падает крестьянское хозяйство.

2. Из речи Столыпина от 09.11.1906 г.

Жить в деревне стало вместо божьего наказания.

Чтобы спасти крестьянское хозяйство, нужно дать ему иную форму, при котором

была бы возможность кормиться на этом хозяйстве».

Второе: «Большинство более сильных крестьян готовы сразу начать новую форму

подворного владения землей. И только слабые (а их треть) твердят: «А как нам

быть со скотиной?.».

Очень немногие протестуют против расселения дворов на отдельные участки земли.

А главное, что всякий будет чувствовать под собой свою землю, свое хозяйство,

никем и ничем не связанное с соседом. В особенности молодым крестьянам

хочется развернуться на просторе с развязанными руками, на своей земле.»

Также предполагалось сделать более мирной внешнюю политику России, шире

вовлекать в политические и экономические процессы те этнорелигиозные

меньшинства России, которые могли способствовать оживлению коммерческой

деятельности, усовер­шенствовать систему образования и создать всеобщую

систему социального обеспечения для городских наемных рабочих. Когда система

управления будет усовершенствована и сельское общество преобразовано (и таким

образом будет выбита почва из-под ног эсеров­ского движения, чье воздействие

на общинное крестьянство Столыпин считал главной не­посредственной угрозой

самодержавию), Россия начнет движение к тому, что впоследст­вии будет названо

саморазвивающимся ростом благосостояния, производительности и культуры, а,

следовательно, и политической мощи. Предполагалось, что тогда, как и рань­ше,

общественная самодеятельность должна будет сочетаться с энергичным

правительст­венным вмешательством. На выполнение этой программы был отведен

короткий и четко определенный период времени - "двадцать лет покоя,

внутреннего и внешнего", после че­го, обещал Столыпин, "вы не узнаете

нынешней России!". Столыпин впервые обнародовал эти планы в своей речи на

открытии Второй Думы в 1907 г. Среди самых неотложных мер он назвал тогда не

только подавление революционного движения, но и разрушение об­щинного

землевладения, а также административные реформы, которые охватили бы

(по­мимо, аппарат Министерства внутренних дел) выборные городские власти,

суды и полицию.

Нападение дворянства на общину в какой-то мере были лишь тактической условной

правового дворянства: отрицая крестьянское малоземелье, помещики стремились

перевалить на общину всю ответственность за крестьянскую нищету. Кроме того,

в период революции община сильно досадила помещикам: крестьяне шли громить

помещичьи усадьбы всем миром, имея в общине готовую организацию для борьбы.

Даже в мирное время помещик чувствовал себя увереннее, когда имел дело с

отдельным крестьянином, а не со всей общиной.

Вопрос о хуторах не вызывал больших прений. Сами по себе хутора и отруба мало

интересовали дворянских представителей. Главные их заботы сводились к тому,

чтобы закрыть вопрос о крестьянском малоземелье и избавиться от общины.

Правительство предложило раздробить при помощи хуторов и отруба, дворянство

охотно согласилось, чтобы навсегда вычеркнуть из министерских бумаг слово

«малоземелье».3

За этими мерами должны были последовать реформы в армии и на флоте, уравнение в

нравах старообрядцев и расширение нрав еврейского населения, совершенствование

же­лезнодорожной сети, создание системы социального страхования и пенсионного

обеспече­ния, введение (в долгосрочной перспективе) обязательного бесплатного

образования, уза­конение новых гражданских прав и реформа налогообложения.

Очевиден был несгибае­мый монархизм Столыпина и его страсть к "закону и

порядку". ("Не запугаете", - рявкнул он в ответ на яростные нападки оппозиции в

Думе, последовавшие за его обещанием "вос­становить порядок и спокойствие"

мерами правительства "стойкого и чисто русского".) Он продемонстрировал

серьезность этих намерений и созданием военно-полевых судов, и широким

применением смертной казни, и разгоном Второй Думы в ходе государственного

переворота, в результате которого был изменен избирательный закон. Однако этот

под­линный контрреволюционер понимал с самого начала, что "реформы во время

революции необходимы, так как революцию породили в большей мере недостатки

внутреннего укла­да. Если заняться исключительно борьбою с революцией, то в

лучшем случае устраним последствие, а не причину... Там, где правительство

побеждало революцию (Пруссия, Ав­стрия), оно успевало не исключительно

физическою силою, а тем, что, опираясь на силу, само становилось во главе

реформ".4

В 1906 г., в период между роспуском Первой Думы и созывом Второй Думы,

сто­лыпинское правительство оформило законодательно основные элементы своей

аграрной реформы. Избранная тактика заключалась в том,

3. Из книги «Труды первого съезда уполномоченных дворянских обществ 29

губерний 1910 г.

4. Из записки П.А.Столыпина 1907 г.

чтобы однозначно продемонстрировать, что инициатива исходит от

правительства, а не от парламентариев, чья благонадежность была поставлена

под сомнение.

Большая часть столыпинских указов 1906 г. довольно безболезненно воплотилась

в аграрный закон 1910 г. К тому времени он уже фактически выполнялся в

течение более чем трех лет. Ряд "аграрных" указов начался указами 12 и 27

августа 1906 г. о передаче Крестьянскому банку казенных и удельных земель с

целью последующей их распродажи крестьянам по цене на двадцать процентов ниже

рыночной. В октябре было отменено по­ложение, но которому крестьяне обязаны

были испрашивать согласия общины на внутри - семейный передел земли и на

получение паспорта для выезда из деревни. Также было от­менено право земских

земельных начальников по собственному усмотрению арестовывать и штрафовать

крестьян.

9 ноября 1906 года проект «Особого журнала» Совета министров был доложен

царю, который написал резолюцию: «Согласен с мнением председателя и семи

членов.» Столыпинской аграрной реформе был дан зеленый свет. Первая статья

указа датируется от 9 ноября 1906 года.

Суть и методы реформы лучше всего изложить словами самого П.А.Столыпина. Ее

цель состоит в том, утверждал он, чтобы сделать «.крестьянина богатым,

достаточным, так как, где достаток, там. просвещение, там и настоящая

свобода. Но для этого необходимо дать возможность свободному, трудолюбивому

крестьянину, то есть самой земле русской, освободиться от тисков в которых он

настоящее время находиться. Надо дать ему собственность. Пусть собственность

эта будет общая там, где община еще не отжила, пусть она будет подворной там,

где община уже нежизненная, но пусть она будет крепка, пусть будет

наследственная.»

Я думая, что имеет смысл расшифровать слово «собственность» в понимании П.А.

Столыпина: «личный собственник, по смыслу закона, властен распоряжаться своей

землей, властен закрепить за собой свою землю, властен требовать отвода

отдельных участков к одному месту, он может прикупить себе земли, может

заложить ее в Крестьянском банке, наконец, продать ее».

Столыпин критикует сторонников уравнительного подхода: «Нельзя ленивого

равнять к трудолюбивому, нельзя человека тупоумного приравнивать к

трудоспособному.» Он резко выступает против национализации земли как

проявления насилия, и в речи на заседании Государственной Думы 10 мая 1907

года произносит знаменательные слова, ставшие афоризмом: «.в деле этом нужен

упорный труд, нужна продолжительная черновая работа. В западных государствах

на это потребовалось десятилетия. Мы предлагаем вам скромный, но верный путь.

Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь

освобождения от исторического прошлого России, освобождении от культурных

традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия.»

И вот несколько пунктов из Указа от 9 ноября 1906 года.

«1. Каждый домохозяин, владеющий надельной землей на общинном праве, может во

всякое время требовать укрепления за собой в личную собственность

причитающейся ему части из означенной земли.

12. Каждый домохозяин, за коим закреплены участки надельной земли имеет право

во всякое время требовать, чтобы общество выделило ему взамен сих участков

соответствующий участок по возможности к одному месту.

13. В тех случаях, когда требование о выделении к одному месту не совпадает с

общинным переделом, выдел оказывается неудобным и невозможным, обществу

предоставляется удовлетворить желающего, выделиться домохозяина деньгами по

взаимному соглашению, а при недостижении согласия – волостным судом.

18. Действие настоящих правил распространяется на крестьян всех наименований.»

Позднее было принято решение, что согласия половины крестьянских дворов было

достаточно для отмены передельной общины и перехода всех общинных земель в

частную собственность их держателей Указом 15 ноября разрешался заклад

общинных земель, что открыло новую сферу деятельности для Кресть­янского

банка, чьи фонды значительно увеличились, а также расширило кредиты,

доступ­ные более состоятельным крестьянам.

Ряд дополнительных шагов завершал эти реформы. Так, был введен в действие

законопроект, согласно которому семейная собственность на землю заменялась

индивидуальной частной собственностью. Была создана администра­тивная

система, направленная на совершенствование общинных и межобщинных переде­лов

земли, землеустройства и особенно на создание хуторов. Такие хозяйства,

базирую­щееся на целом куске земли, стоящие отдельно от деревни, были

официально провозгла­шены оптимальной формой мелкособственнического сельского

хозяйства. Эти хозяйства пользовались льготами, когда проводились земельные

продажи государственным Кресть­янским банком, когда предоставлялись

государственные кредиты и когда приватизирова­лась общинная земля.

Государственные земли были предложены для колонизации в азиат­ской России и

на Кавказе крестьянами Центральной России. Эта колонизация частично

финансировалась правительством. Позднее, в 1910 г., в процессе преобразования

указа от 9 ноября 1906 г. в закон Государственный совет "ужесточил" его,

добавив положение, по которому все общинные земли, которые не подвергались

полным земельным переделам с 1861 г., объявлялись приватизированными, а

владеющие ими общины объявлялись несу­ществующими. Сравнительно гладкий

переход столыпинских указов в законы объясняется тем фактом, что на этот раз

большинство российского чиновничества, помещиков и бли­жайшего окружения царя

(тех, кого русская образованная публика называла камарильей), а также

российские монархисты-реформаторы и большинство консерваторов этого крыла

оказались единодушны. Даже главная конституционалистская оппозиция в Думе -

кадеты возражали в основном против характера осуществления реформы - того,

что она навязыва­лась крестьянам, - а не против самого принципа приватизации

земли, создания хуторов и переселенческой политики.

Вторым столпом начального этапа грандиозного проекта Столыпина должна была

стать административная реформа. Часть ее явно увязывалась с проводимой

приватизацией крестьянских земель и с декларированным желанием включить

российское крестьянство в российское общество в целом. Для этого необходимо

было все особые институты, связан­ные с крестьянским сословием, - такие, как

крестьянская "волость" и ее суд, - заменить общими, т.е. внесословными

органами управления. Однако цели административной ре­формы были гораздо шире,

чем просто надстраивание под новую систему землевладения. Ни придавалось

значение "не просто практической, но политической реформы". Она долж­на была

стать основным этаном на долгом пути изменений в самой природе и

организаци­онной структуре империи.

Проект административной реформы предполагал для каждой 1-убернии учреждение

губернского управления и расширение полномочий губернатора. Предполагалось

поднять уровень губернских чиновников высшего звена, улучшить их подготовку и

увеличить жа­лованье. В каждой волости и в наиболее крупных поселениях

планировалось учредить ме­стные власти, которые должны были избираться не

только крестьянами. На уездном уров­не также намечались значительные

изменения, направленные на соединение губернского и волостного уровня

управления. В каждый уезд должен был назначаться глава администра­ции взамен

существующей системы прямого подчинения губернии, - при котором местный

предводитель дворянства считался "первым лицом" в расплывчатом уездном

руководстве. Земствам должны были быть предоставлены также более широкие

нрава. Рассматривались и более радикальные перемены, однако они были

отложены, учитывая враждебное отно­шение царя к децентрализации (в

особенности к рассматриваемой идее разделения России на девять крупных

регионов, наделенных значительной автономией но тину американских "штатов"

или германских "земель").

Параллельно столыпинское правительство внесло в Думу и другие законодательные

проекты. Так, предполагалось отменить правовую ущемленность старообрядцев, а

также снять некоторые ограничения но отношению к евреям. Должно было быть

усовершенство­вано руководство православной церковью. Также рассматривались

положения по социаль­ному обеспечению: государственное здравоохранение,

пенсии для рабочих, а также закон о всеобщем начальном образовании начали

свой долгий путь к статусу законов.

Поворотными пунктами столыпинской эры стали его поражения в борьбе за

зако­нодательство но реформам системы управления и по правам "меньшинств".

Оба эти пора­жения были нанесены правительству правой оппозицией, которая

отнеслась к реформе ме­стных органов управления с открытой враждебностью. В

начале 1907 г. делегаты третьего съезда Объединенного дворянства и многие

члены Государственного совета заявили свою оппозиционность и представили

последовательную аргументацию против этих проектов. К 1908 г. на правом

политическом фланге вполне сложилась коалиция ненавистников Сто­лыпина. В неё

входили влиятельные группировки внутри Государственного совета и

Объ­единенного дворянства, а также высшие иерархи православной церкви, многие

высокопо­ставленные чиновники, которые ощущали себя не у дел в свете новых

политических экс­периментов, плюс большая часть "камарильи" в союзе с крайне

правыми политиками Ду­мы и некоторыми близкими к ним журналистами.

Двусмысленность положения премьер-министра, который должен был действовать

как слуга царя, как чиновник и как парла­ментский политик одновременно, была

использована в полной мере. Избранная тактика нападок на Столыпина была

направлена на то, чтобы лишить его поддержки царя утвер­ждением, будто

премьер -министр вступил в союз с консервативной Думой против враж­дебной ей

оппозиции сверхконсервативных и истинно верноподданных реакционеров - другими

словами, поставил себя в оппозицию монарху. В то же время предпринимались

шаги для того, чтобы разрушить негласный союз Столыпина с октябристским

большинст­вом в Третьей Думе, с тем чтобы сделать его правительство

беспомощным во всех звеньях политической жизни официальной России.

Прерогатива монарха была избрана основным фокусом антистолыпипской кампании.

Эта кампания удалась вполне.

Несмотря на шум и ярость столыпинских усилий, он постепенно терял позиции и

отступал под нажимом правого крыла. Его авторитет и положение зависели от

царя, кото­рый, уже после гибели Столыпина в беседе с Коковцовым о функциях

премьер-министра в России, гак помянул покойного премьера: "По следуйте

примеру Петра Аркадьевича, ко­торый как-то старался все меня заслонять". Царь

охотно верил нашептываниям, что Сто­лыпин не предпринимал необходимых шагов

для защиты прерогатив короны; он снова и снова критиковал Столыпина и

отвергал законы, принятые правительством, таким образом давая понять, кто

настоящий хозяин.

Столыпин защищался и словесными доказательствами, и административными

ме­тодами, и с помощью прессы. Ему удавалось держаться ценой, которую так

суммировал один из его ближайших помощников: "К концу дня он растворялся в

компромиссах".

Переломный момент наступил в 1909 г., когда Столыпин подал прошение об

от­ставке после того, как его обвинили в отсутствии должного рвения в защите

авторитета царя. Царь не принял отставки, однако слабое место Столыпина было

обнаружено. Он по­пытался умиротворить своих критиков справа и царский двор

путем переноса акцента в собственных заявлениях и новых законодательных

предложениях на русификацию "окра­ин" - пробуя разыграть националистическую

карту. Однако Столыпин так и не обрел вновь доверия правых кругов, и

прохождение других его законопроектов не облегчилось. При растущей поддержке

со стороны родственников царя, его друзей и сановников из ближай­шего

царского окружения травля Столыпина продолжалась, в то время как многие из

тех депутатов Думы, кто относился к нему с уважением, находили все более

сложным про­должать поддерживать премьер-министра в его "поправении".

Врагам Столыпина в конце концов удалось нанести ему жестокий удар в марте

1911 г. но вопросу законодательства о создании земств в западных губерниях

России. К середи­не 1911 г. его политическая смерть близилась, и он сам

осознавал это. Его устранение с политической арены стало лишь вопросом

времени, и даже способ осуществления был уже, по-видимому, выбран царским

окружением - решено было сделать Столыпина наме­стником Кавказа, что удалило

бы его на "почетную должность" от Санкт-Петербурга и ре­альной политики.

Осуществлению этого плана помешала его смерть.

Столыпин был убит в сентябре 1911 г. двойным агентом Д.Ба1ровым, человеком,

который был одновременно сотрудником охранки и членом анархистского движения.

Иго выстрел и удивительная некомпетентность офицеров безопасности дали

основание многим (включая семью Столыпина) считать, что это был результат

заговора офицеров полиции.

Пять лет политической драмы, связанной с именем Столыпина, подвергались

раз­личным интерпретациям. Его образ в работах историков вне Советской России

колебался от патриотически настроенного защитника новой демократии,

основанной на мелкособст­венническом крестьянском хозяйстве, до ранней версии

фашиста-ксспофобаша службе русского царя, истинного представителя русского

реакционного дворянства. Советские ис­торики неизбежно начинали разговор об

этом человеке и обо всем периоде, заклеймив его (с легкой руки Ленина)

"бонапартистом", однако интерпретация этого слова менялась и там.

Антиправительственные нападки, предпринимавшиеся российскими реакционера­ми,

и ответные меры Столыпина (так же как и.,его попытки достичь компромисса, от

кото­рого они уклонялись), по всей видимости, небыли просто размолвкой

партнеров при раз­деле добычи. Цели Столыпина и реакционеров существенно и

последовательно различа­лись. Между ними шла острейшая борьба.

Если брать во внимание самооценку современников, необходимо начинать с самого

Столыпина и с его ближайших помощников. К 1909 г., проводя политику, явившуюся

от­ветом па опыт революции 1905 - 1907 гг. и направленную па то, чтобы подобное

не повто­рилось, никто из них не сомневался в том, кто из «истеблишмента»

пытался уничтожить Столыпина и почему. Они также не сомневались, что Столыпина

атаковали справа те, кто ничему не научились и, ничего не забыли. Российская

правящая элита также знала, что борьба между Столыпиным и его оппонентами

справа была борьбой не на жизнь а на смерть, и что от ее исхода зависела в

немалой мере судьба России. Это действительно так, если только не

считать, что российское дворянство и российский царь занимались классо­вым

самоубийством, предопределенным неумолимыми "законами истории".

В мире, где Франко, управлял Испанией па протяжении жизни целого поколения и

умер в собственной постели в президентском дворце, и где Хомейни смог в корне

изме­нить ход истории Ирана, было бы неразумно ставить реальную историю

просто в зависи­мость от законов прогресса. Конечно, историография нужна и

поучительна, однако кон­кретные результаты политических битв и те или иные

"пути" и "повороты" различных об­ществ невыводимы из нее. Кроме того,

рассматривая модели социальных изменений, мож­но увидеть, помимо всеобщих или

уникальных, также несколько типических путей, ведущих от докапиталистических

укладов. Один из этих путей, который сегодня мы обычно называем явлением

"развивающихся обществ" (что само по себе является крайним обоб­щением), был

характерен для России рубежа веков. В 1904 - 1906 гг. Столыпин обнаружил

Россию, которая была не похожа на тот образ, который он и его поколение несли

в себе, и у него хватило мужества посмотреть правде в глаза. Он начал борьбу

за Россию, которая значительно отличалась бы от той России, в которой он

вырос, и за которую все еще дер­жался и класс, к коему он принадлежал, и его

царь. В чем же значение предлагаемого им пути? Кроме того, с тех нор реформы

тина столыпинских снова и снова предпринимаются то в одной, то в другой

стране мира. Почему? И наконец, Столыпин потерпел пппоражение не от законов

истории, а от конкретных политических сил. Что это были за политические силы?

Склад ума и направленность Столыпина и его ближайших помощников были, в

сущности, прагматическими, и концептуальное содержание того, что они пытались

делать, никогда не было выражено ими в виде связной теории. У них не было

Адама Смита или Фридриха Листа, которые выработали бы основополагающие

принципы для построения экономических стратегий настоящего и будущего, тех

или иных правительств и правите­лей. Лучшие теоретические умы России были

заняты другими проблемами. Тем не менее, несмотря на свою сугубо практическую

направленность, политике Столыпина и его ко­манды суждено было войти в

историю теоретической мысли как России, так и других стран, куда она перешла

через работы таких исследователей, как А. Гершенкрон из Гарвар­да или -

критически - П. Наран из Стапфорда, рассматривавших ее как элемент' "теории

раз­вития", дискуссий по проблемам "модернизации" и "зависимости", споров,

определявших экономические стратегии во всем мире в 50-е - 70-с годы текущего

отология. Судя но это­му критерию, а также и но тому, как столыпинские

реформы связались с борьбой за струк­турное преобразование общества,

Столыпина можно назвать революционером мысли и действия, хотя такое

определение вряд ли бы ему понравилось. Кроме того, возможность успеха его

реформ нельзя исключать на чисто теоретических основаниях.

Стратегия Столыпина принимала во внимание не только историю Европы и жела­ние

"догнать Европу", но также и некоторые основные элементы российского

своеобразия. Классическая политическая экономия Адама Смита и Рикардо

отразила и исследовала первый капиталистический подъем в Европе. Фридриху

Листу принадлежит, как отмеча­лось выше, "первая поправка" к этой теории,

которая стала основой для политики "второй волны" индустриализации в Германии

и Японии. "Вторая поправка" к взгляду классиче­ской школы - это понимание

того, что радикальное социальное преобразование сельского общества и

государственного аппарата - революция сверху - должно происходить до или по

крайней мере одновременно с проведением протекционистской политики

индустриали­зации. Столыпинский "пакет реформ" и дальнейшие шаги, которые из

него вытекали, были н осуществление "второй поправки", хотя это и не

выражалось в подобных терминах. Эта программа также логична в современной

ситуации многих "развивающихся обществ". Вот почему такие программы до сих

пор привлекают к себе внимание экономи­стов и политиков. Однако просто логика

не гарантирует хороших политических результа­тов. В период 1906 - 1911 гг.

вопрос заключался в том, способен ли Столыпин осуществить свою стратегию -

обезвредить своих врагов и задействовать социальные силы, способные воплотить

его идеи.

Против "вешателя"5, Столыпина выступали все те силы, которые

боролись само­державием в 1905 - 1907 гг. Для радикалов он олицетворял

репрессивную природу цариз­ма. Для "инородцев" он также символизировал

российский национализм. Кроме того, про­тив его революционных планов широких

реформ сверху выступали реакционеры и кон­серваторы из среды чиновничества и

помещиков, позиции которых укрепились в результа­те поражения революции, а

также благодаря личным пристрастиям и чертам самодержав­ного правителя страны.

Не демонстрировали политической поддержки прогрессу по - столыпински даже те

крестьяне, кто выходил из общин, а уж сопротивление со стороны крестьянских

общин было иногда отчаянным и часто весьма эффективным. Аграрный компонент

реформ вызвал волну приватизации и колонизации земель, однако к 1911 г.

5. П.А. Столыпин «Политический портрет»; Москва «Высшая школа, 1992 г.

эти процессы начали затухать. А любимое детище правительственной реформы -

хутора были созданы на менее чем одной десятой приватизированной земли.

Столыпинская программа была «революцией сверху», которую не поддерживали ни

один крупный общественный класс, ни одна партия или общественная организация.

Поэтому кажется невероятным, как мог Столыпин, располагая столь ничтожной

поддержкой, замахиваться на столь коренные социальные преобразования.

Поразительно малое число людей решили осуществлять эти преобразования

несмотря ни на что. Что же давало им возможность надеяться на успех?

Готовность и в немалой мере способность принять такой вызов определялись

высоким положением в исключительно могущественной бюрократии, а также

высокомерие российских сановников, которые считали себя полномочными

пред­ставителями четырехсотлетней истории непрерывно растущей России и ее

самодержавной монархии. Как и некоторые представители российской либеральной

интеллигенции XIX в., они считали, что основным достоинством царской власти

была ее способность игнориро­вать социальные обстоятельства и любые

«партикулярные» представления, стоять над за­коном и влиять на ход истории,

подчиняя обстоятельства своей воле и насаждая то, что "нужно для блага

России". Однако, чтобы осуществить те социальные преобразования, ко­торые они

замышляли, им нужны были "кадры" - компетентный "генштаб" специалистов -

торетиков и достаточно большая армия исполнителей, обладающих не обычной

чинов­ничьей аккуратностью, но упрямым энтузиазмом и дисциплинированным

рвением. Надо отметить, что персонал, занимавшийся осуществлением аграрной

реформы, и впрямь не­сколько изменился к лучшему: на место ограниченных и

патриархальных земских началь­ников пришли более подготовленные, более

современные и более профессиональные чи­новники нового министерства сельского

хозяйства. Однако эта малочисленная группа бы­ла ограничена лишь сферой

сельского хозяйства, и к тому же их преданность идеям своего премьера была

сомнительной. Чтобы успешно использовать мощь государства в целях

преобразования России вопреки яростному сопротивлению оппозиции, Столыпину

нужно было не только царское благоволение, законодательная поддержка и

экономические ре­сурсы, но что-то вроде опричников царя Ивана Грозного,

интеллигентов из "Земли и во­ли", которые "пошли в парод", или же

комсомольцев и чекистов, чьими руками проводи­лись смертельные сталинские

реформы 1929 - 1937 гг. Ни ядро российских политических активистов, ни

консервативное дворянство, ни крестьяне, которые предположительно должны были

выиграть от этих реформ, - ни одна из этих групп не оказывала Столыпину такой

поддержки. Что касается самого Столыпина, он, по-видимому, даже не понимал,

что для совершения революции необходима когорта революционеров.

Последующий период показал, насколько неслучайной была неспособность

Столы­пина использовать силу государства в деле преобразования России в

контексте задейство­ванных политических сил. За оставшиеся до краха империи

годы не было ни одного друго­го предложения, исходящего от правящих кругов,

существенно изменить законодательство России.

Нацеленность аграрной политики последних лет на «столыпинский образец» нашла

отражение в законе РСФСР о земельной реформе (1990г.), Законе РСФСР о

крестьянском (фермерском) хозяйстве (1990г.), Указе Президента РФ о

неотложных мерах по осуществлению земельной реформы (1991г), Постановлении

Правительства о мерах государственной поддержки крестьянских (фермерских)

хозяйств 1992 г.), Постановлении Совета Министров № 503 об утверждении

порядка купли – продажи гражданам РФ земельных участков (май 1993 г.), Указе

Президента о регулировании земельных отношений и развитии аграрной реформы в

России (октябрь 1993 г.) и других актах.

Думается, законодатели и разработчики правовых актов вряд ли достаточно

конкретно представляли себе социально – экономические результаты того, что

принято за образец.

Поэтому прежде чем разрешать частную собственность на землю, я считаю, надо

подготовить целый пакет документов, в которых бы ни осталось ни единой

лазейки для мошенников.

Не случайно ведь противниками частной собственности были вовсе не одни

марксисты. Даже обер-прокурор Синода К.Победоносцев был противником перехода к

частному землепользованию. «Как не может существовать право одного человека

владеть другим (рабство), так не может существовать прав одного человека, царя

или крестьянина, владеть землёй как собственностью» - писал отнюдь не социалист

Л. Толстой Столыпину, называя земельную частную собственность кого угодно, хотя

бы и «распрокрестьянина» преступной.6

6. Два письма Л.Толстого к П.А. Столыпину – Развитие, 1993 г.№9-10

Крестьянами эта реформа не была принята потому, что этот закон ломал

многовековые, устоявшиеся представления крестьянина о жизни и власти. Он в

один момент из белого делал черного, а из черного белое. Крестьянин попадал в

непонятное и неизвестное ему положение. Он как бы обезумевал от свободы, как

дитя которого постоянно водили за ручку, которому показывали что делать и

как, и он до того привык, что чужие указания стал принимать за свой

собственный повыв.

За многие столетия они свыклись с мыслью, что все беды, которые у них бы не

происходили, они на «злого» и «несправедливого» помещика, который не давал им

землю. И вот им дали и мне кажется, что многие испугались ответственности,

свалившейся на них. Теперь не на кого возложить все свои неудачи.

Многие «выделившиеся» возвращались в «общину». И не потому, что там было

лучше. Нет! Просто она была близка им по духу. Она (община), как программа

социальной защиты, обеспечивала их участком земли, как бы не сложилась их

судьба.

Я упоминала выше о письмах и вы могли заметить некоторую разницу в том, что

было написано в письмах. Эта разница обусловливается тем, что лишь немногие,

тогда из крестьян, осознавали всю важность и ответственность момента.

Лишь немногие были готовы к переменам. Коренным переменам!

И в этом отчасти виновата и сама власть. Так уж у нас повелось, что

правительство идет на уступки только тогда, когда будет видеть (уверена), что

другого выхода нет. А самой, путем реформ, поделиться частью своей власти –

никогда!

И поэтому они проходят у нас скомкано (по ускоренной программе). Поэтому

очень часто даже благие начинания заканчивались ничем.

Поэтому я призываю власть изменить отношение к народу. Народ – это не быдло,

которым можно управлять. Нет! Народ это сила и с ней всегда придется

считаться.