Реферат: Состав и облик российских предпринимателей во второй половине XIX века

Реферат: Состав и облик российских предпринимателей во второй половине XIX века

Кафедра «Гуманитарные и социальные дисциплины»

Реферат по курсу

«История отечественного предпринимательства»

Состав и облик российских предпринимателей во второй половине XIX века

Выполнил: студент гр. БО-101

Ковчегин И.А.

Проверил: Акимов В.В.

1. Введение

Россия сегодня переживает сложное и ответственное время. Отказ от прежних

недостаточно эффективных форм и методов ведения хозяйства и формирование

новых экономических моделей и связей, новых рыночных отношений сопряжены с

громадными усилиями и напряжением. Создание нового – это всегда болезненный

процесс. Избежать многих издержек на этом пути помогает знание мирового и

отечественного опыта.

Ключевой фигурой рыночных отношений был и остается предприниматель, человек,

по определению В. Даля, затевающий новое дело, приступающий к совершению

чего-либо значительного.

Не является ли подобное утверждение преувеличением? Ведь еще сравнительно

недавно у нас предпринимательство ассоциировалось с неравенством,

эксплуатацией и социальной несправедливостью. Что же в действительности

представляет собой предприниматель? Да еще в такой стране, как Россия? Есть

ли у нас исторический опыт в этой области? Все это далеко не праздные

вопросы, имеющие непосредственное практическое значение. От ответа на них во

многом зависит исход начатых преобразований.

Отчасти ответить на поставленные вопросы и призван мой реферат. Я попытаюсь

рассмотреть достаточно сложную и, к сожалению, плохо изученную проблему,

показать значение предпринимательства для судьбы России.

2. Великая реформа и рождение нового предпринимательства

Революция «сверху», проведенная Александром II, удержала имперский корабль на

поверхности, придала ему устойчивость и надежность. Постепенно военная

петровская галера превраща­лась в пароход, оставивший за кормой Крымскую

войну с ее поражениями и человеческими страданиями.

В отличие от предыдущих экономических преобразований, Великая реформа

проводилась «планомерно», с учетом обще­ственного мнения и реалий

экономической практики. Не случай­но в своей речи 18 октября 1858 г.

Александр II подчеркнул, что стране нужен такой вариант реформ, «чтобы дать

крестья­нину немедленно почувствовать, что быт его улучшен; чтобы по­мещик

немедленно успокоился, что интересы его ограждены; чтобы никакая власть ни на

минуту на месте не колебалась бы».

Основу экономической реформы составил Манифест 19 февраля 1861 г. об отмене

крепостного права, выведший мил­лионы подданных страны из зависимого

положения. Меры пря­мого экономического воздействия дополнялись целым рядом

программ общегосударственного характера – реформировани­ем военной, судебной

сфер, учреждением органов местного и городского «самоуправления».

Принципиальной особенностью реформы, отличающей ее от всех предшествующих

преобразо­ваний, стало создание юридических гарантий предпринимателям со

стороны государства.

В новой экономической среде шло формирование торгово-промышленного класса.

Предоставление ему прав и свобод в осуществлении всех видов деятельности

закреплялось в «Поло­жении о пошлинах за право торговли и других промыслов»

1863 и 1865 гг. Согласно российским законам открывать промышлен­ное

предприятие получали право:

а) лица, записанные в купече­ские гильдии и обладавшие торговыми гильдейскими

свидетель­ствами;

б) помещики у себя в имениях либо дворяне в городах при условии записи в одну

из купеческих гильдий;

в) крестьяне «с дозволения начальства»;

г) колонисты в местах их поселения;

д) евреи на общем основании, но исключительно в местностях, определенных для

их постоянного жительства;

е) акционерные компании.

Новые законодательные акты меняли структуру торгово-про­мышленного класса.

Согласно закону от 9 февраля 1865 г. при­обретение прав купечества в полном

объеме становилось доступно всем российским подданным, имевшим

соответствующие капиталы. Число гильдий сокращалось до двух. К первой

отно­силась оптовая торговля (плата за гильдейское свидетельство со­ставляла

565 руб.); ко второй – розничная торговля и фабрич­но-заводская

промышленность (плата за свидетельство колеба­лась от 40 до 120 руб.). Лишь

купив такое свидетельство, можно было, не нарушая закон, заниматься

предпринимательской дея­тельностью. Из обеих гильдий образовывались особые

обще­ства, избиравшие своих старост, на которых возлагалось распре­деление, с

согласия общества, казенных податей и сборов, об­щественных и городских

повинностей.

В 1863 г. в податном законе впервые закреплялось право на свободу

предпринимательства: «Промысловые свидетельства

*, – читаем в законе, – выдаются лицам всех сословий без различия

пола, как русскоподданным, так и иностранцам». Ограничения устанавливались

лишь для ев­реев, государственных служащих и военных. Последние (как солдаты,

так и офицеры) не имели права самостоятельно зани­маться ни промышленной, ни

коммерческой деятельностью, а только через уполномоченных. Не разрешалась она

священни­кам православной церкви, протестантским пастырям, а также их женам и

несовершеннолетним детям. Эти ограничения сохраня­лись вплоть до 1917г.

Положение 1863–1865 гг. до начала XX столетия оставалось основным

законодательным актом, оп­ределявшим права и обязанности предпринимателей, Оно

носи­ло, как отмечало министерство финансов в 1898 г., «следы прежнего

сословного строя с его гильдейской податью и сбора­ми за мещанские промыслы».

Новая юридическая база, подведенная под торгово-промыш­ленный класс, дала

мощный импульс развитию предприниматель­ства. Его состав расширяется за счет

различных социальных групп; так, в 1873г. менее половины московского

первогильдейского купечества составляли те, кто принадлежал к сословию до

реформы; большая его часть приписалась к гильдии уже в поре­форменное время.

Среди них было 10 дворян, 8 бывших кресть­ян и около 60 иностранных

подданных. Среди дворян, получив­ших купеческие свидетельства, – граф А.П.

Бобринский, князь С.М. Голицын, И.С. Мальцев, К. Ф. фон Мекк.

Ярким примером успешного хозяйствования дворянства, «пережившим Великую

реформу», стала деятельность братьев Шиповых, которые вели свои дела в

Московском промышленном районе с середины XIX столетия. Шиловы происходили из

старинного дворянского рода и владели землями в Костромской, Московской и

некоторых других губерниях. Д.П. Шипов дослужился до полковничьего звания, А.П.

Шипов – действительного статского советника, Н.П. Шипов – статского советника.

Пер­воначально братья занимались винными откупами, а с конца 50-х годов

переключили свою энергию на промышленную сферу, став владельцами двух горных

заводов. Они выступили инициа­торами учреждения пароходного общества «Дружина»

и вошли в состав Норской мануфактуры. В 1852 г. в Костроме приступил к работе

крупный механический завод «Братья Н.П. и Д.П. Шиповы» (рис. 2.1),

специализировавшийся на постройке паровых двигателей для пароходов, паровых

стационарных машин, котлов для фаб­рик и заводов, гидравлических прессов,

сверлильных, ткацких и прядильных станков и пр. Завод сооружался по плану

известно­го инженера Вазинского и для своего времени представлял со­бой

значительное предприятие. Численность рабочих достигала 722 человек, они

производили продукции на 570 тыс. руб. Братья Шиповы приняли активное участие в

строительстве са­мой известной частной железной дороги –

Московско-Серги­евской. Предпринимательская деятельность подтолкнула

потом­ственных дворян «окупечиться». А.П. Шипов стал в Кинешме купцом первой

гильдии, а вскоре и председателем Московского отделения Мануфактурного Совета и

Нижегородского ярмароч­ного комитета.

Рисунок 2.1 Механический завод Шиповых. Город Кострома. 60-е годы XIX в.

Расширение состава предпринимателей напрямую было свя­зано с процессом

акционирования, в котором государство по-прежнему играло активную

регулирующую роль. Так, в отноше­нии акционерных компаний как юридических лиц

применялись ограничения. Закон требовал получения особого разрешения на их

деятельность. Уставы обществ обязаны были содержать точно указанный круг

вопросов, входящих в их компетенцию, и утвер­ждаться правительством. Лишь с

разрешения последнего ино­странные акционерные общества могли начать дело в

России, а в некоторых случаях и с дозволения царя. Право «подписи» при

организации такой компании принадлежало министру финансов, отвечавшему до

учреждения в 1905 г. министерства торговли и промышленности за экономические

вопросы. Фактически в лю­бое время без объяснения причин он мог запретить

деятельность того или иного акционерного общества.

К экономическим реформам правительство приступило с со­здания частных

акционерных банков, ликвидировав накануне ре­формы все прежние банковские

учреждения и расчистив тем самым путь для становления новых финансово-кредитных

струк­тур. Особая роль в этом отводилась учрежденному в 1860 г. новому

Государственному банку. Согласно уставу он учреждал­ся для оживления торговых

оборотов и упрочения денежной кредитной системы. С самого начала

Государственный банк предназначался для финансовых и коммерческих операций.

Весь предшествующий опыт убеждал что большинство бед в области российского

банковского дела проистекало из-за зависимости кредитного учреждения от

государственного казначейства. Поэ­тому в устав (параграфы 8 и 9) вводились

статьи, по которым основной и резервный капитал, а также вклады не могли быть

использованы казной. Вся последующая деятельность Государ­ственного банка

показала, что в целом он неплохо справлялся с поставленными задачами – широко

содействовал кредитами развитию приоритетных отраслей промышленности:

металлурги­ческой, машиностроительной, сахарной, текстильной; поддер­живал

частные коммерческие банки. Московский биржевой ко­митет отмечал 26 июля 1879

г.: «Госбанк и ныне, как прежде, зорко наблюдает за потребностями торговли,

остается верным своему назначению содействовать силой кредита оживлению

оборотов промышленности». В 60–70-х годах один за другим стали возникать

частные коммерческие банки, в первую очередь в Петербурге, а затем в Москве и

других городах. Не менее успешно создание кредитных обществ шло в Прибалтике,

где они работали еще в 50-е годы на «почве обширной местной торг­овли».

Рисунок 2.2 Путиловский завод в конце 90-х годов XIX в.

Реформы в финансово-кредитной сфере опирались на за­падноевропейскую

практику, подтвердившую громадную роль кредита в промышленном развитии

государства. В первые по­реформенные годы в стране была сделана попытка

создать кредитно-финансовое учреждение, подобное французскому ак­ционерному

банку братьев Перейра, который был тесно связан с правительством Наполеона

III. Это финансовое предприятие занималось кредитными операциями и

грюндерством, широко участвовало в железнодорожном строительстве во Франции,

Австрии, Венгрии, Швейцарии, Испании и России. Эти же цели преследовали

первые частные и акционерные банки в нашей стране. Их создание оказало

огромное влияние на экономиче­ское развитие тех лет. Без них были бы

невозможны успешное развитие России, становление новых форм

предприниматель­ства. Одним из пионеров нового дела стал разбогатевший на

винных откупах В. Кокорев, наиболее остро почувствовавший значение банков для

укрепления позиций «третьего сословия» и расширения возможностей

хозяйственной деятельности. В конце 60-х годов по его инициативе создаются

Московский купеческий банк, в 1870 г. – для финансирования промыш­ленных

предприятий – Волжско-Камский банк, ставший вско­ре одним из крупнейших и

авторитетнейших в стране. В те­чение первых шести лет В. Кокорев являлся

председателем правления последнего. И именно в эти годы он активно

финансировал «дельцов-учредителей». Среди учредителей банков, в особенности

московских, преобладали крупнейшие промыш­ленники и коммерсанты,

железнодорожные деятели. В Московском купеческом банке из 90 пайщиков

большинство со­ставляли текстильные фабриканты, кровно заинтересованные в

дешевых кредитах и займах. Заметную роль в его работе играли С.П. Милютин и

Морозовы. Среди учредителей банка были И.Ф. Мамонтов, М.А. Горбов, известные

петербургские банкиры А.Л. Штиглиц, И.Ф. Утин. Не обошли его своим вни­манием

и крупные чиновники Е.И. Ламанский, А.И. Дельвиг, ученые и специалисты в

области банковского дела И.К. Бабст, Ф.В. Чижов, П.С. Гольцев. Не менее

успешно действовали на банковском поприще Гинцбурги, Поляковы, Д.Е.

Бернардаки. Становление новых кредитных организаций было тесней­шим образом

связано с железнодорожным строительством на­чала 60-х годов. Крымская война

продемонстрировала серьез­ное отставание России в этой области, что и явилось

одной из причин ее поражения. Крайне низкие темпы казенного строительства не

позволяли разрешить неотложную народно­хозяйственную задачу – сформировать в

кратчайшие сроки разветвленную железнодорожную сеть. Для решения этой

проблемы правительство разработало программу привлечения частных лиц и

иностранных инвесторов в строительство новых путей сообщения. Резко возросшие

потребности в металле за­ставили государство ввести в действие с 1868 г.

новый льгот­ный тариф, широко открывавший внутренний рынок для ино­странного

металла. Управляющий Государственным банком Е.И. Ламанский отмечал, что лишь

«частная деятельность, при­влечение иностранных капиталов и пособий от

правительства – единственное решение задачи устройства у нас железных дорог».

Для финансирования частного железнодорожного стро­ительства в 1867 г.

правительство организовало специальный кредитный «железнодорожный фонд»,

независимый от госу­дарственных учреждений. Основным источником его

пополне­ния являлись облигационные железнодорожные займы с пра­вительственной

гарантией. Именно из этого фонда брались средства на покупку акций частных

железных дорог, выдачу ссуд и субсидий учредителям и правлениям

железнодорожных обществ, на оплату казенных заказов, на премирование

заво­дов, выпускавших рельсы, паровозы и вагоны. В первые по­реформенные годы

были построены два крупнейших россий­ских машиностроительных завода: в

Петербурге – Путиловский (рис. 2.2) (пущенный Н.И. Путиловым (рис. 2.3) в

минимальные сроки – за 18 дней) и крупнейший завод транспортного

машиностроения в Коломне, построенный А.Е. и Г.Е. Струве. Путиловский завод

обеспечил строящиеся российские дороги рельсами, а Коломенскии – впервые в

стране организовал строительство мо­стов для железнодорожного транспорта, в

больших масштабах наладил производство товарных вагонов и платформ. С 1869 г.

на последнем началось массовое производство паровозов, о масштабах которого

свидетельствует такой факт: в 1879 г. производительность Коломенского завода

почти в 2,5 раза превышала стоимость производства 27 машиностроительных

предприятий Московской губернии.

Рисунок 2.3 Н.И. Путилов

1868–1872 гг. вошли в историю нашей страны как период «концессионной

горячки», вызвавшей форсированное акциони­рование и развитие банковского

дела, ускорившей строительст­во новых путей сообщения и формирование новых

экономиче­ских районов. На этой волне выросло новое поколение

предпри­нимателей, тесно связанных с бюрократией и казенными зака­зами. Это –

дворяне С.Д. Башмаков, К. Ф. фон Мекк и П.Г. фон Дервиз, откупщики и купцы –

П.И. Губонин, С.И. Мамонтов, И.С. Блиох. Все они нажили огромные состояния на

строитель­стве железных дорог. Военный министр Д.Н. Милютин писал по этому

поводу, что «с ведома высших властей и даже по высочай­шей воле раздаются

концессии на железные дороги фаворитам и фавориткам прямо для поправления

финансового положения, для того именно, чтобы несколько миллионов досталось в

виде барышей тем или другим личностям». Министерство путей сооб­щения, писал

в начале 70-х годов в воспоминаниях князь В. Мещерский, «представляло главный

пункт, где тогда сосредоточи­валась вся вакханалия железнодорожной горячки во

всем ее разгаре. Тогда уже произносились имена железнодорожных монтекристо –

вчера нищих, а сегодня миллионеров. Никто не мог понять, почему такие люди,

как Мекк, Дервиз, Губонин, Башмаков и проч., которые не имели, во-первых, ни

гроша денег, а во-вторых, никаких инженерных познаний, брались за концес­сии

как ни в чем не бывало и в два–три года делались миллио­нерами».

Основу механизма сказочного обогащения составляла разни­ца стоимости

концессионной и затратной цены: обычно концес­сии включали такую цену за

версту, что «концессионер» клал себе в карман примерно 50 тыс. руб. с версты, а

500–600 верст концессии давали капитал в 25–30 млн. руб. «О концес­сиях, –

писал известный публицист прошлого века А. Суво­рин, – вздыхали как о манне

небесной. Спит, спит в своей дыре какой-нибудь предприниматель, жаждущий не

столько призна­тельности своих граждан, сколько капиталов, и вдруг проснется со

счастливой мыслью: Ба! – восклицает он, ударяя себя по лбу, за покрышкою

которого никогда ни одной идеи не таилось, – чего же я думаю? Дорога из

Болванска в Дурановку имеет государственное значение. Тут – промышленность, и

стратегия, и... черт знает еще что!»

Особую роль в быстром приращении капиталов играли ка­зенные заказы, связанные

в первую очередь с военными нуж­дами. В период русско-турецкой войны

1877–1878 гг. Воен­ное министерство платило громадные деньги за срочное

же­лезнодорожное строительство. Оно разрешило, например, С.С. Полякову

приобретать за границей за государственный счет подвижной состав и паровозы,

беспошлинно ввозить рельсы и другие необходимые для строительства материалы,

превратив его в одного из самых удачливых железнодорожных дельцов. Начав в

1865 г. с должности подрядчика по поставке рабочей силы и стройматериалов, к

1870 г., 32 лет от роду, он стал учредителем ряда железнодорожных обществ,

прослыл меце­натом и благотворителем, получил звание «коммерции совет­ника» и

орден Святого Станислава 2-й степени. Железнодо­рожные грюндеры пользовались

не только внутренним госу­дарственным кредитом для строительства железных

дорог, но и иностранным, главным образом средствами голландских и немецких

банков.

Рисунок 2.4 Машинисты. Начало XX в.

Появление железнодорожных магнатов – это естественный процесс формирования

нового поколения предпринимателей. Россия переживала период первоначального

накопления капита­ла. Несмотря на издержки, связанные с этим процессом:

мошен­ничество и злоупотребления, о которых много писала тогдашняя пресса,

можно с полным основанием утверждать, что усилиями этой предпринимательской

группы создавалась «кровеносная система» хозяйства – залог дальнейшего

экономического успе­ха. За короткий срок страна покрылась сетью железных

дорог, связавшей в единое целое разрозненные прежде экономические районы

страны. Уже в 1861–1865 гг. было построено более 2 тыс. верст. К 1895 г.

общая протяженность российских же­лезных дорог с 1488 верст, в год реформы,

возросла до 22 093 верст. В результате железнодорожного строительства была

создана коммуникационная сеть в центре страны, тесно связанная с Прибалтикой,

южными и западными районами стра­ны. Большинство новых дорог строилось

непосредственно в ин­тересах промышленности и торговли (Новки – Шуя, Кинешма

– Иваново – Москва – Нижний Новгород), причем круп­нейшие текстильные районы

уже в конце 60-х годов соединя­лись между собой общей сетью железнодорожных

путей. За 16-летний период – с 1861 по 1877 г. – грузооборот желез­ных дорог

увеличился в 25 раз, в то время как оборот речного транспорта лишь на 59%.

Несмотря на менее ощутимый рост, водный транспорт тем не менее начал играть

более заметную роль в хозяйственной жизни страны. Особо успешно он развивался

в Волжском бассейне, где находилась большая часть судов. Из 250 волжских

пароходов 55% принадлежало купцам, происходившим из крестьян-«судовщиков».

Наиболее зажиточные из них: И.С. Колчин, братья Ка­менские, Дегтяревы,

Милютины в 70-е годы владели 5–7 паро­ходами. Свыше 30% всех судов

принадлежало восьми акционер­ным обществам и товариществам. Самыми крупными

являлись общества «Самолет», «Кавказ и Меркурий», «Общество на Вол­ге».

Кризис в волжском судоходстве, разразившийся в эти годы и связанный с

возросшей конкуренцией со стороны железных дорог, а также снижением тарифов

на перевозку грузов, привел к разорению частных судовладельцев и отдельных

компаний. Одновременно с этим он способствовал концентрации средств, усилению

позиций крупных акционеров.

«Концессионная» горячка и форсированное развитие новых путей сообщения ускорили

формирование рыночных институ­тов, сформировали новый слой предпринимателей,

игравших все более заметную роль в хозяйственной жизни страны и представлявших

собой собирательный тип нового делового че­ловека. Различные группы деловых

людей: промышленники и коммерсанты, крупные чиновники и

дворяне-предприниматели, «вчерашние» крестьяне – составляли весьма влиятельную

группу. Этим предпринимателям принадлежит заслуга в обна­родовании интересов

торгово-промышленного сословия. Ее ли­дерами являлись В. Кокорев, Л. Поляков и

И. Вышнеградский. Еще накануне отмены крепостного права В. Кокорев выступил со

статьей «Миллион в тумане», где обосновал позицию пред­принимателей. «Наша

промышленность, – писал он, – рас­ширяется, и ей становится уже тесно

при нынешнем ограни­ченном праве землеприобретения. Промышленность непремен­но

требует свободной покупки земли, ей нужны торфяные болота, каменоломни, леса,

пастбища, реки с берегами для плотин, пристани на судоходных реках и т.д.»

В начале 60-х годов, ясно осознав роль прессы в формирова­нии «позитивного»

общественного мнения, предприниматели на­чали переходить от финансирования

специальных, чисто эконо­мических изданий, имевших узкий круг читателей, к

изданию литературы более универсального характера, рассчитанной на массового

читателя. Так, группа фрондерствующей московской буржуазии: К. Солдатенков,

И. и Н. Мамонтовы, И. Щукин, А. Третьяков, Е. Гучков и другие во главе с В.

Кокоревым – под­держала учреждение И. Аксаковым газеты «День». После ее

за­крытия в 1865 г. В. Кокорев, Т. Морозов, И. Лямин, П. Малютин, К.

Солдатенков выступили с проектом собственной ежедневной газеты «Москва».

Ведущими сотрудниками этой газеты, начав­шей выходить в январе 1867 г., стали

известные общественные деятели и преуспевающие дельцы Ф. Чижов и И. Бабст.

Просуществовавшая до октября 1868 г., «Москва» успела заявить о «третьем

сословии», его нуждах и запросах, способствовала разрешении актуального в то

время тарифного вопроса.

Начавшееся реформирование экономики постепенно разре­шало многовековой вопрос

о «рабочих руках». Впервые в стра­не стал складываться рынок рабочей силы,

создававшийся, с одной стороны, за счет «освобождения» крестьян от земли, а с

другой – через разорение крупным фабричным производ­ством мелкого

производителя-ремесленника. Вольнонаемный рабочий дореформенной эпохи

представлял собой вольноотпу­щенного оброчного крепостного, пользовавшегося

по милости барина известной экономической свободой, но остававшегося по сути

рабом. Новому «свободному» пролетарию в условиях машинного производства для

продажи своих рабочих рук тре­бовались определенная профессиональная

подготовка, дисцип­лина. Новая ситуация диктовала необходимость более четкого

оформления взаимоотношений между работодателем и наем­ным рабочим. После

известных выступлений рабочих Морозовской мануфактуры в 1885 г. был принят

закон, вводивший систему фабричных инспекторов, трудовых договоров о найме на

работу. Ограничивая произвол предпринимателей, закон за­прещал выдавать

заработную плату товаром, занижать оплату сверхурочных работ и т.д. «Массовый

выброс» рабочей силы на рынок труда породил качественно иные социальные

про­блемы. Он увеличил городское население: если в 1863 г. го­родское

население европейской России составляло 10% от общего числа населения, то в

1897 г. – уже около 13%.

Новые экономические веяния активно влияли на состояние и положение

экономических зон России. В старом Уральском промышленном районе произошел

«распад» базовых отраслей экономики. Особенно пострадала казенная

промышленность, рабочие которой бросали заводы и переселялись в другие

гу­бернии. Из Богословского округа Пермской губернии с насе­лением около 10

тыс. душ обоего пола ушло около 3 тыс. взрослых мужчин, т. е. около 3/4 всего

мужского рабочего населения. С Березовского завода за одно лето ушло до 800

лучших рабочих, с Миасских золотых приисков – около 2 тыс. семейств. Уходящие

за бесценок продавали, а иногда просто отдавали даром дома, огороды.

Заработная плата, вы­росшая в несколько раз, не могла вернуть рабочих на

заводы. В результате объемы производства в Уральском регионе зна­чительно

уменьшились, ряд заводов был закрыт, сократились объемы выпускаемой

продукции. Сокращение производства наглядно видно из представленной ниже

табл. 2.1.

Таблица 2.1 Динамика развития производства металла в Уральском регионе (в тыс.

пудов*)

Год	Количество выплавленного металла	Год	Количество выплавленного металла
1860	14 513	1863	11 921
1861	14 226	1865	12 329
1862	10 467	1867	12 399

Та же участь постигла и дворянские фабрики, переживавшие кризис с конца XVIII

столетия. Начиная с 30-х годов, например, в Калужской губернии наблюдалось

постепенное сокращение количества суконных фабрик. В 1839 г. из 15 работавших

11 принадлежало дворянам. Через 9 лет – в 1848г. – дворян­ских фабрик

осталось четыре, причем объем продукции, выпу­скаемой купеческой фабрикой

Александрова, во много раз пре­восходил производство всех дворянских

предприятий вместе взятых. В 1861 г. вместо дворянских фабрик возникло

несколь­ко купеческих. Такая же картина отмечалась в Симбирской,

Во­ронежской, Смоленской, Тамбовской, Самарской, Рязанской и других

губерниях. И это при том, что бывшие душевладельцы получили огромные средства

в результате реформы 1861 г. В массе своей дворянство оказалось неспособным

перейти к но­вым хозяйственным порядкам. Оно быстро растратило получен­ные

деньги на заграничных «теплых водах», в праздной жизни «на широкую ногу».

Дворянское оскудение в конечном счете заканчивалось распродажей за

неоплаченные долги «дворянских гнезд». Зазвенел топор «чумазого» в «вишневых

садах». Доволь­но часто «бывшие рабы» становились владельцами не только

по­местий вчерашних хозяев, но и их фабрик.

Кризис, поразивший казенную и дворянскую суконную промышленность, не обошел

стороной и хлопчатобумажную, остававшуюся ведущей отраслью пореформенной

России. Накануне 1861 г. на хлопчатобумажных предприятиях сосредоточивалось

свыше 54% всех рабочих-текстильщиков, выпускавших продук­цию, стоимость

которой составляла 68% от стоимости всей тек­стильной промышленности. Но, в

отличие от кризиса в казенной и дворянской промышленности, причины кризиса

здесь были иными.

Гражданская война 1861–1865 гг. в США (главный постав­щик хлопка на мировой

рынок) приостановила его экспорт и поставила мировую хлопчатобумажную

промышленность на грань разорения. За 1861 – 1864 гг. цены на хлопок-сырец на

главной хлопковой бирже, ливерпульской, определявшей мировые цены, возросли в

4 раза. «Хлопковый кризис» болезненно сказывался в России: средняя цена на

бумажную пряжу в этот период увеличилась втрое, резко уменьшился экспорт

хлопка. Если в 1860 г. были ввезено 2,6 млн. нудив хлопка, то в 1862г. – 0,44

млн. Для выхода из кризисной ситуации русские предприниматели пытались

установить прямые связи с амери­канским рынком. Инициатором этого начинания,

не получивше­го, впрочем, широкого распространения, стал И. Хлудов.

Острый дефицит сырья заставил промышленников обратить­ся к азиатским рынкам.

Текстильные компании начали интенсив­но покупать земельные участки в Средней

Азии, обеспечивая местных жителей высококачественными сортами египетского и

американского хлопка и даже пытаясь наладить орошение. Пи­онером этого

«движения» в Азию стал Т.С. Морозов. В 1879г. его представители начали

раздавать крестьянам Эриванской гу­бернии семена хлопчатника и заключать

договора о покупке бу­дущих урожаев. Вслед за ним двинулась «Большая

Ярославская мануфактура». К началу XX в. она уже владела значительными

плантациями хлопка, 8 хлопкоочистительными заводами, пере­рабатывавшими до 2

млн. пудов хлопка в год. Серьезную под­держку этим деловым начинаниям

оказывали государственные учреждения, и в частности Департамент земледелия.

Но далеко не все компании получили право на ведение дел в Средней Азии.

Товарищество Э. Циндель просило в 1898 г. разрешения приоб­рести небольшой

участок земли для открытия там своего отде­ления. Только через два года

вопрос решился положительно. Та­кое же ходатайство Прохоровской мануфактуры

(рис. 2.5) в 1899 г. во­енный министр, в чьем ведении находилось управление

средне­азиатскими землями, отклонил. И все же отметим значительный прогресс в

обеспечении текстильной промышленности отечест­венным сырьем: к 1910 г.

усилиями частных лиц и государствен­ных органов удалось во многом

ликвидировать зависимость от иностранного хлопка: более 50% хлопка-сырца было

отечествен­ного производства.

Рисунок 2.5 Товарный знак

Ядром российской хлопчатобумажной промышленности оста­вались центральные

губернии: Московская, Владимирская и Ко­стромская. На их долю приходилось

более 50% производимой пряжи и 66% ткани. Этот вид производства стал ядром

нацио­нальной экономики. Удельный вес иностранных капиталов в тек­стильной

промышленности был невысок. В 1912 г. иностранцам принадлежало лишь 19%

основного капитала хлопчатобумажной промышленности. Последние в основном

концентрировались в Петербурге, где им принадлежали Невская ниточная, Невская

бумагопрядильная, Новая бумагопрядильная мануфактуры. С 70-х годов

текстильные фабриканты для привлечения дополнитель­ных средств встали на путь

акционирования. На первых порах основными формами акционирования стали

товарищества и тор­говые дома. Но в конце XIX в. они начали создавать

монопо­лии – тресты и концерны. Один из наиболее ярких примеров перерастания

«семейных фирм» в крупные монополистические объединения дали Рябушинские.

В 1887 г. калужские крестьяне Рябушинские основали в Тверской губернии

текстильное производство. В 1900 г. они выкупили контрольный пакет акций

Харьковского поземельного банка и в том же году в Москве учредили банкирскую

контору, преобразованную в 1912 г. в Московский народный банк. Тогда же

вместе с Третьяковыми братья Рябушинские создали Россий­ское общество

льнопромышленников (РАЛО). В годы первой ми­ровой войны они основали

Московское военно-промышленное товарищество, а в 1915г. начали строительство

автомобильного завода в Москве – «АМО». В 1917г. финансовая группа

Рябушинских вторглась в нефтяную промышленность, вложив 2 млн. рублей в

товарищество Нобеля.

Не менее успешно в пореформенное время развивались от­расли народного

хозяйства, связанные с новыми видами топли­ва – углем и нефтью.

Железнодорожное строительство вызва­ло «угольный» ажиотаж на юге России: в

70-е годы в Донбассе началось мощное строительство новых шахт, многочисленных

горнопромышленных предприятий, которое привело к созданию большого числа

компаний. За 10 лет – с 1870 по 1880г. – добыча угля и антрацита здесь

возросла в 5,5 раз, составив 42,5% общероссийской добычи угля. Появились

реальные усло­вия для расширения и обновления металлургической базы. На смену

промышленному Уралу приходит Донецкий регион (табл. 2.2). В До­нецком

бассейне, где до 1887 г. действовало лишь 2 железоделательных завода Юза и

Пастухова, с конца десятилетия нача­лось массовое строительство новых

чугуноплавильных предприятий – Александровского, Каменского, Дружковского,

Петров­ского, Таганрогского и др. Рядом с этими гигантами, выполняв­шими

государственные заказы для железнодорожного строи­тельства, со временем стали

появляться более мелкие, специа­лизированные предприятия – механические,

производящие тру­бы, прокат и т.д.

Таблица 2.2 Динамика роста производства металла в Донецком регионе (в пудах*)

Виды продукции	1873	1883	1893	1895
Уголь	2 959 198	10 513 069	28 222 681	34 122 913
Руда железная	690 587	2 798 290	12 759 355	15 361 694
Чугун	388 647	1 590 453	7 322 435	10 154 145
Сталь мартен	–	1 119 163	4 817 157	5 349 533
Рельсы	816 447	3 522 648	3 994 453	145 328

В 80-е годы на смену железнодорожным королям пришли капиталисты тяжелой

индустрии. Предпринимательские силы горнопромышленного Юга России

формировались из различных групп. На первых порах определяющее значение имели

помещи­ки – И.Г. Иловайский, В.П. Рутченков, П.А. Карпов, на землях которых и

велось строительство первых шахт. К середине 70-х годов ряды

горнопромышленников начали пополняться за счет купечества (А.К. Алчевский,

Н.Л. Успенский, А.И. Уманский), а также разбогатевших железнодорожных и

финансовых дельцов типа С.С. Полякова. К началу XX в. горные инженеры,

участво­вавшие в создании горной промышленности в качестве управля­ющих и

техников: Н.С. Авдаков, А.Н. Завадский, А.В. Миненков, А. Ауэрбах, П. Горлов

и др., превратились в крупнейших вла­дельцев шахт. Среди горнопромышленников

западной части Донбасса встречались и разбогатевшие крестьяне, например

Древацкий.

Своим стремительным ростом южная горнозаводская про­мышленность во многом

обязана иностранному капиталу. Только два – Сулинский завод Пастухова и

Александровский завод Брянского общества – были созданы отечественными

предпри­нимателями. Все остальные принадлежали целиком или на паях

иностранцам – бельгийцам, французам, англичанам. Основной капитал иностранных

акционерных предприятий в металлургиче­ской и каменноугольной промышленности

в 1897г. оценивался более чем в 167 млн. руб., а весь их капитал

(облигационный, запасной, резервный и пр.) – свыше 223 млн. руб. Особенно

усиленный приток иностранных инвестиций начался после ус­пешного проведения

правительством денежной реформы, обес­печившей устойчивость рубля во второй

половине 90-х годов. В 1896 г. правительственный орган «Вестник финансов»

писал: «Южнорусская железоделательная промышленность в настоя­щее время

переживает самый горячий момент своего развития. Капиталы, затрачиваемые в

это дело, с каждым годом прибыва­ют; заводы с громадным производством растут

с такой быстро­той, которая мало свойственна нашей отечественной

предприим­чивости... Там, где 3 – 4 года назад не помышляли о какой-либо

промышленной деятельности, теперь выстроили заводы с домен­ными печами,

производительность которых достигает 10 000 пудов в сутки на каждую».

Рисунок 2.6 Рекламный листок

С 90-х годов бурный рост переживала нефтяная промышлен­ность, где успешно

внедрялись новые способы добычи, транс­портировки, хранения, переработки

нефти и нефтепродуктов. Крупнейшей нефтепромышленной компанией являлось

«Товари­щество нефтяного производства братьев Нобель» («Бранобель»), Начав

свою деятельность в конце 70-х годов, компания с первых дней создавалась как

комплекс, объединявший все основные от­расли нефтяного производства – добычу

и переработку, транс­портировку, хранение и сбыт. Основу хозяйственного

успеха фирмы, превратившейся в первую среди не только российских, но и

зарубежных нефтяных компаний, составило использование самых прогрессивных

методов и форм организации производст­ва: прокладка нефтепроводов на

промыслах, строительство неф­теналивных судов, вагонов-цистерн для перевозки

нефти и неф­тепродуктов (братья Нобель построили первый в мире тепло­ход). К

началу XX в. «Бранобель» превратился в главного российского производителя

нефтепродуктов, вытеснив иностран­ных конкурентов с внутреннего рынка и

существенно потеснив их и на европейском

В «золотое» десятилетие России – 90-е годы – именно пред­приниматели в сфере

тяжелой индустрии ускорили экономиче­ское развитие страны. На заграничных

рынках акции новых рос­сийских гигантов, приносившие огромные дивиденды, от

кото­рых давно отвыкли иностранные капиталисты, стояли очень вы­соко.

Достаточно было прибавить к названию фирмы слово «днепровский» или

«донецкий», чтобы быстро их продать. «Про­мышленность и торговля Юга так

растет, – отмечал «Вестник финансов» в 1897 г., – что ни железные дороги, ни

южные порты не успевают удовлетворять требованиям промышленности и торговли».

Предпринимательская активность на юге России оказала су­щественное влияние на

деловую активность дворян в этом районе. Почти 90% фабрик и заводов

«благородных» хозяев располагалось в сельской местности. В массе своей это

были мелкие и средние предприятия свеклосахарной, винокуренной

промышленности, цементные и кирпичные заводы. Располо­женные в зоне «боевых

действий» королей тяжелой индуст­рии, эти предприятия, а также земли

становились объектом злоупотреблений со стороны крупных государственных

чинов­ников и средством их сверхобогащения. Так, участниками ма­хинаций при

учреждении ряда крупных предприятий Юга ста­ли высшие сановники: генерал-

адъютант князь В.И. Васильчиков, князь В.В. Тенишев и др. Представители

дворянской вер­хушки пользовались максимальной поддержкой со стороны

правительства: преимущества давались в первую очередь тем обществам, где

знать имела акции и паи. За привилегиями, данными, например, Дж. Юзу (рис.

2.7), стоял «сиятельный» предприни­матель князь С.В. Кочубей, помещик

Полтавской губернии. Его связи в правительственных кругах и придворных сферах

по­зволили обществу получить целый ряд льгот и ссуд. На рубеже веков в новых

экономических районах появились крупные дво­рянские предприниматели:

сахарозаводчики и угледобытчики Иловайские, Карповы, Рутченковы, Булацель и

др.

Рисунок 2.7 Джон Юз

Вслед за «титулованными» особами предпринимательской «горячкой» заболело

«служилое» дворянство, составлявшее ос­нову бюрократического аппарата царской

России. С конца XIX в. и особенно с начала XX в. участились случаи перехода

крупных чиновников в правления частных обществ. В.Э. Картавцев, покинув пост

руководителя Дворянского банка, сделался членом правлений ряда акционерных

обществ. Так же поступил директор Горного департамента А.К. Сальковский.

Переходя на новую руководящую работу, они обеспечивали прочную связь между

государственной машиной и частнокапиталистическим производством, помогая

последнему получать выгодные заказы, подряды концессии и т.п. Злоупотребления

в министерских ка­бинетах приобрели такой размах, что привлекли внимание III

от­деления. В 1876 г. оно располагало сведениями, что управляю­щий канцелярией

министерства финансов Кобеко, «по общему уверению, берет и даже вымогает

взятки самым беззастенчивым образом». За утверждение условий субсидирования

«Общества Черноморского пароходства», например, он получил 100 тыс. руб. Не без

его помощи правление Брестско-Киевской желез­ной дороги добилось субсидии в 5

млн. руб.

Общественные деятели также активно участвовали в дележе государственного пирога.

В конце 90-х годов широкую извест­ность получило так называемое «кожинское»

дело. Липецкий уездный предводитель дворянства Тамбовской губернии Кожин,

используя взятки, угрозы, спаивание крестьян, скупил за бесце­нок право на

добычу руды на землях местных крестьянских об­ществ и перепродал его

Русско-Бельгийскому акционерному об­ществу, сорвав на этом двухмиллионный куш и

став одним из директоров этой компании. Психологию и мораль этих дельцов хорошо

иллюстрируют слова И.А. Вышнеградского: «Ну, батюш­ка, – говорил он в

начале своей государственной карьеры, – казна же на то и создана, чтобы

воровать у ней. Кто же ее не обворовывает?» Один из крупнейших

железнодорожных дель­цов России П.Г. Дервиз в письме к Победоносцеву 26 мая

1881 г., подводя итог своим размышлениям по поводу ревизии железных дорог,

проведенной правительством, писал: «Я при­шел к убеждению, что в России не

может быть честного и спо­собного человека, который бы не соблазнялся легкой

возмож­ностью поживиться за счет казны».

Грюндерская «горячка» 60–70-х годов оказала влияние на государственную

политику в отношении иностранных предпри­нимателей. Она все более приобретала

дифференцированный характер. В базовых отраслях промышленности, не получивших

достаточного развития в дореформенную эпоху и испытывавших острую потребность

в денежных средствах, иностранцам предо­ставлялись значительные привилегии.

«Новороссийскому обще­ству», образовавшемуся в 1869 г. в Лондоне,

правительство без­возмездно уступило казенные земли с залежами каменного угля

рядом или на самой линии Азовской железной дороги, чтобы через 10 лет

общество стало собственником этих земель. Более того, она подарило обществу

концессию на Константиновскую железную дорогу в 85 верст.

Там, где российское предпринимательство уже «встало на но­ги», правительство

стесняло деятельность иностранных компа­ний и частных лиц. В 1892 г.,

например, ограничивались права иностранцев на занятие нефтяным делом.

Опасаясь конкуренции со стороны зарубежных банков, государство запретило

откры­тие их филиалов на территории России. Исключением из общего правила

стал французский «Лион-Кредит», оказавший царскому правительству большие

услуги в получении займов во время Бал­канской войны.

Но в целом отношение к иностранным предпринимателям ос­тается довольно

либеральным. Во многом это объяснялось изме­нением законодательства в сфере

торговли и промышленности в 80-е годы, уравнявшего в правах иностранных

коммерсантов с русскими купцами и давшего иностранцам практически полную

экономическую свободу на территории империи: в промышлен­ности оставалось

одно запрещение – содержать пороховые за­воды и управлять ими; в торговле

права ущемлялись только в морской торговле. Закон о состояниях разрешал

иностранцам владеть движимым и недвижимым имуществом, а также землей

(запрещение касалось приграничных районов, где действовали особые Положения

об управлении). В 1899 г. во всеподданней­шем докладе С.Ю. Витте обосновал

правительственную полити­ку привлечения деловых людей иностранного

происхождения, их капиталов и знаний для промышленного развития страны. В

докладе много места уделялось отмене ограничений, существо­вавших для

иностранцев в сфере акционерного учредительства. Иностранные предприниматели

проникали и в новые экономиче­ские районы. На юге России, на Кавказе немецкая

фирма брать­ев Сименс занималась добычей меди, общество «Standardt Russe»

приобрело через подставных лиц нефтяные источники Кубанской области, тем же

занимались Ротшильды, скупавшие на Кавказе нефтяные промыслы. На Западе, по

берегам Балтий­ского моря, возникли громаднейшие «переделочные»

чугуноли­тейные и сталелитейные заводы.

Энергичных и предприимчивых западных дельцов издавна привлекала в Россию

возможность быстрого обогащения. В кон­це прошлого столетия приток иностранных

предпринимателей дополнялся устремившимися в Россию крупными капиталами, чему

благоприятствовал ряд обстоятельств. Прежде всего, к на­чалу 90-х годов в

Западной Европе, переживавшей застой в про­мышленности и торговле, скопились

свободные денежные сред­ства. Привлеченные возможностью получения высоких

прибы­лей, дешевой рабочей силой и огромными природными ресурса­ми, они хлынули

в Россию. Немаловажное значение имела и «широкая рекламная кампания»,

развернутая государственными структурами. С.С. Татищев, агент министерства

финансов в Лон­доне, стремясь привлечь внимание английских Ротшильдов к России,

заявлял в 1899г., что русские промышленные предпри­ятия приносят иностранным

вкладчикам «огромные, неведомые во всей Западной Европе барыши»,

«небывалые, совершенно не­вероятные дивиденды в 40, 50 и до 70%». В 90-е

годы решаю­щее значение для иностранцев имели поступавшие из России сведения об

успехах действовавших там бизнесменов. Бельгий­ский консул в 1894 г. писал из

Одессы, что «громадный успех некоторых фирм привел в замешательство весь

деловой мир. Все теперь стремятся в Россию...» Другим обстоятельством,

влияв­шим на приток иностранного капитала, являлась правительствен­ная

политика, в частности проводимая С.Ю. Витте – «главным архитектором русской

экономической политики в 90-х гг.» По­вышение таможенных барьеров сделало более

выгодным для иностранных предпринимателей не ввоз промышленных това­ров, а их

производство в самой России. Основным источником сверхдоходов зарубежных

предпринимателей и компаний стала передовая технология, переносившаяся из более

развитых стран в русскую промышленность.

Среди иностранных бизнесменов, действовавших в России, наблюдались

определенные различия в сфере приложения капи­талов и технологий. Так,

известный американский исследователь Дж. Маккей выделил три вида иностранного

предприниматель­ства после 1885 г.:

а) крупные западноевропейские фирмы, ос­новывавшие свои отделения в России;

б) предприниматели-дель­цы, которые подолгу жили у нас и в отличие от

иностранных компаний, создававших свои филиалы в какой-нибудь опреде­ленной

отрасли, часто принимали участие в самих хозяйствен­ных начинаниях – Ж.

Гужон, Л. Готье, Э. де Манзиарли, Ф. Шматцер;

в) группа предпринимателей, представлявшая одну или несколько влиятельных

компаний, каждая из которых объ­единялась вокруг крупного предпринимателя,

банка или даже иностранного промышленного центра.

Главной особенностью иностранного бизнеса в России стал процесс «русификации».

Он шел очень быстро, тем более что участие иностранцев в экономике

регулировалось законом, иск­лючавшим возможность применения в России методов

колони­альной экспансии. «Доход в России, – отмечает Дж. Маккей, –

зависел не от способностей к грабежу и вымогательствам, а от уровня

предпринимательства...» Примером тому являются Юж­норусское общество для

производства и продажи соды, Южно­русское Днепровское металлургическое

общество, Русское па­ровозостроительное и механическое общество. Зарубежные

де­ловые люди охотно шли на сотрудничество со своими русскими коллегами,

дававшее возможность установить связи в прави­тельственных сферах,

предотвратить возможные ошибки, свя­занные с незнанием особенностей русской

жизни. Необходимо отметить, что процесс «русификации» носил естественный

ха­рактер.

Иностранные предприниматели участвовали в грандиозном преобразовании страны и

все дальше проникали в глубь ее тер­ритории: с Юга России через Урал к

Дальнему Востоку. Капитал Г.В. Диктнапа, И. Лангелитье, O.K. Тимма, И. Эмери

и др. из торговли и судоходства переходил в горную промышленность. Ю.И.

Бринер, выходец из Швейцарии, ставший в 1890 г. рус­ским подданным, получил в

конце века несколько рудников в Приморском крае и привлек для разработки

полиметаллических руд германский финансовый капитал. Дальний Восток как

магнит притягивал иностранцев. Перед мировой войной в 1913 г. во Франции было

основано акционерное общество для эксплуата­ции золотоносных участков в

Софии-Алексеевке Приморского края, правление которого с основным капиталом в

1,4 млн. франков находилось в Лионе.

По официальным данным, к началу XX в. в России насчиты­валось 105 подчиненных

министерству финансов торгово-про­мышленных предприятий, созданных

иностранцами, и 31 акцио­нерное общество, разрешенное другими

государственными ве­домствами. Капиталы первых составляли 279 млн. руб.,

вто­рых – 58,883 млн. руб. Очень велика была роль зарубежных предпринимателей

в деятельности совместных обществ. Они вложили денежные средства в 1232

акционерных общества, ос­новной капитал которых министерство финансов

оценивало в сумму свыше 2 млрд. руб.

В деятельности иностранного предпринимательства наблюда­лась определенная

специализация. Бельгийские предпринимате­ли, инвестировавшие в экономику

России наибольшие капиталы, предпочитали действовать в горно-металлургической

промыш­ленности, металлообработке и машиностроении, а также город­ском

транспорте. На эти отрасли проходилось свыше 70% всех акционерных капиталов

бельгийских обществ. Французские компании, уступая бельгийским в размерах

акционерного капи­тала, действовали в основном в тех же отраслях. Лишь в

произ­водстве цемента, добыче и выплавке меди, в предприятиях водо­снабжения

и канализации они занимали лидирующее положе­ние. Английские бизнесмены

участвовали в крупных проектах, связанных преимущественно с добывающими

отраслями хозяй­ства. В конце XIX в. обозначилось их повышенное внимание к

русской нефти, золотодобыче. В 1895 ‑ 1896 гг. в Лондоне ор­ганизуются

акционерные компании и синдикаты для покупки нефтяных участков и промыслов в

Баку. Через подставных лиц они стали скупать предприятия по добыче и

переработке нефти. Ими были куплены известные в России предприятия Тагиева и

Шибаева. Интерес к добывающей промышленности и вывозу сырья свидетельствовал

о том, что английские капиталовложе­ния носили «наиболее колониальный

характер», как отмечал Дж. Маккей, автор книги «Пионеры прибыли. Иностранное

предпри­нимательство и русская индустриализация. 1885‑1905». Не­мецкие

предприниматели помещали свои средства главным об­разом в машиностроение,

химическую и электротехническую промышленность, т. е. в те отрасли, где

отсутствовали сверхпри­были, но обеспечивался постоянный гарантированный

доход.

Бурное экономическое развитие 90-х годов наполняло но­вым содержанием

сложившиеся ранее рыночные институты. Государственный банк стал

последовательно проводить эмис­сионную политику, направленную на поддержание

устойчиво­сти национальной денежной единицы и завершившуюся вве­дением

золотой валюты в 1897 г. Прекратив колебание курса рубля, реформа внесла в

торгово-промышленную сферу ста­бильность, без которой немыслимо нормальное

развитие эко­номики и предпринимательства. Государственный банк превра­щался

в резервный центр банковской системы. Возглавляемая им сеть государственных

сберегательных касс поглощала зна­чительную часть денежных накоплений

населения. Но в целом расширение кредитных и учетных операций Госбанка не в

пол­ной мере удовлетворяло возрастающие запросы предпринима­тельских кругов.

К началу XX столетия большое значение в банковской системе приобрели

акционерные коммерческие банки. Среди них ведущее положение принадлежало пяти

крупнейшим банкам: Русско-Азиатскому, Петербургскому международному

коммерческому, Азово-Донскому коммерче­скому, Русскому для внешней торговли и

Русскому торгово-промышленному. Им принадлежало около 60% основных ак­тивов и

пассивов. К началу XX в. они вложили огромные средства в кредитование

торговли, финансирование промыш­ленности и превратились в главного посредника

между зару­бежными рынками и русской промышленностью.

К началу нынешнего столетия окончательно сформировалась разветвленная

банковская система, состоящая из акционерно-коммерческих, земельных банков и

разнообразных ссудно-сберегательных товариществ и обществ взаимного кредита.

К 1914г. наряду с 50 акционерными банками и 778 их филиалами потребности в

коммерческом кредите удовлетворяли 1108 об­ществ взаимного кредита и 317

городских банков. Последние удовлетворяли потребность в кредите средних и

низших слоев торгово-промышленного сословия, способствуя его постоянному

росту.

Развитая банковская система, ускорившая процессы форми­рования

предпринимательской среды, по-новому поставила воп­рос о деятельности бирж.

Согласно российскому законодатель­ству «биржи суть сборные места или

собрания принадлежащих к торговому классу лиц для взаимных по торговле

отношений и сделок». Но обычно уставы отдельных бирж несколько расши­ряли

свои задачи – они создавались для получения необходи­мых торговых и

промышленных сведений, ставили перед собой цель упорядочения местной торговли.

Правительство понимало важность развития биржевой торговли и оказывало ей

всемер­ное содействие. Министр финансов М.Х. Рейтерн в своем «Фи­нансовом

духовном завещании» (февраль 1877 г.) писал: «По­следнее десятилетие

ознаменовано сильным и небывалым у нас развитием частной предприимчивости и

вместе с тем биржевой деятельности, без которой в наше время немыслимо такое

раз­витие».

Промышленный подъем конца XIX в. повысил значение бир­жевой торговли. М.

Туган-Барановский так описывал этот пери­од: «Всякий петербуржец мог

убедиться без помощи каких бы то ни было таблиц в быстром развитии биржевой

игры. Доста­точно было пройти мимо здания Петербургской биржи, вокруг которой в

начале 90-х годов не замечалось никакого движения и площадь перед которой

представляла собой подобие пустыни, и посмотреть на нескончаемый ряд экипажей,

которые теперь стоят у подъезда биржи в часы биржевых собраний, чтобы

убе­диться в происшедшей перемене. Страсть к биржеврй игре ох­ватила обширные

круги общества, официально и биржа не могла вместить всех желавших принять

участие в биржевой вакхана­лии, и некоторые модные рестораны гостеприимно

открыли свои двери для биржевых игроков, для которых на официальной бир­же не

находилось места». Биржа притягивала к себе разных лю­дей. Не обошел

стороной биржевой бум и дворянство. Особенно много «сиятельных

предпринимателей» группировалось вокруг Киевской биржи. В различных ее

комитетах и комиссиях нахо­дилось место для графов Бобринских, Браницких,

Потоцких.

К концу столетия наблюдался рост численности бирж. Если до 1861 г. в России

действовало лишь шесть бирж, то в период с 1866 по 1898 г. – уже 24. К концу

прошлого столетия на­блюдались не только количественный рост, но и

качественные изменения в организации биржевого дела. В широких масштабах

стала осуществляться продажа валют, переводных векселей, го­сударственных

ценных бумаг, облигаций государственных и же­лезнодорожных займов, ипотечных

бумаг. Постоянно увеличи­валась торговля паями и акциями, облигациями русских

торгово-промышленных заведений как на российском, так и на зарубеж­ных

биржах. Наибольшим спросом на биржах страны пользова­лись акции

металлургических и механических предприятий, со­ставлявших 16,9% от общего

числа; коммерческих банков (14,09%), нефтяных компаний (10,33%). Наряду с

ценными бумагами российских компаний на отечественном фондовом рынке

обращалось значительное количество акций зарубежных фирм.

Возросший объем промышленного производства, расшире­ние внутреннего рынка, а

также растущие международные тор­говые отношения способствовали формированию

новых видов биржевой торговли. Впервые появились специализированные то­варные

биржи (хлебные, яично-фруктовые и др.). Первой из них явилась Калашниковская

хлебная, учрежденная в 1895 г. в Пе­тербурге. Ведущее положение среди товарных

занимали хлеб­ные биржи. И это понятно. Ведь России принадлежало первое место

среди хлебовывозящих стран мира. Экспорт зерна сосре­доточивался в руках

небольшого числа фирм. Из проданных Пе­тербургской биржей 18,5 млн. пудов овса

на долю пяти круп­нейших экспортеров: «Э.Г. Брант и Ко», «Леон и К

о», «Блессинг и Ко», «Санкт-Петербургский частный коммерческий

банк», «Рус­ский торгово-промышленный банк» – приходилось более 61%.

Биржевые комитеты играли также важную роль в консоли­дации торгово-

промышленных кругов. К концу XIX в. они пре­вратились в крупнейшие

организации «третьего сословия», уско­рявшие ход хозяйственной жизни.

Благодаря их усилиям нача­лось широкомасштабное строительство товарных

складов, эле­ваторов, холодильников; происходило становление торговой

ста­тистики; на новых началах развивалось коммерческое и

сельско­хозяйственное образование.

Рисунок 2.8 Здание Московской биржи. 80-е годы XIX в.

Но этим функции биржевых комитетов не исчерпывались. Они выполняли еще одну

роль, неизвестную иностранным бир­жевым обществам, – роль представительных

учреждений. На­чало этому было положено в 1870 г., когда утверждался устав

Московской биржи (рис. 2.9), узаконивший существование «биржевого общества»,

возглавляемого избираемым им биржевым комите­том. За последним закреплялось не

только руководство собст­венно биржевым собранием, но и защита интересов

биржевого общества перед правительственными, государственными и об­щественными

организациями. Биржевой комитет, таким обра­зом, взял на себя функции

выразителя интересов коммерсантов и промышленников Московского региона. На эту

сторону дея­тельности Московского биржевого комитета обратили внимание авторы

истории Московской биржи, отмечавшие, что «с течени­ем времени биржевой комитет

стал приобретать значение гораз­до обширнейшее против предложенного при его

учреждении, и самой силой вещей ему сделался присущ характер более или менее

полного представителя биржевого купечества». Устав Мо­сковской биржи послужил

примером для других, как уже суще­ствовавших, так и вновь создававшихся.

Превращение их в пред­ставительные организации – важная особенность биржевых

ор­ганизаций России. Результатом этого явилось увеличение числа членов биржевых

обществ, не участвовавших в биржевой тор­говле, и возникновение бирж даже там,

где отсутствовал бирже­вой торг. В конце XIX в. Московский биржевой комитет

отме­чал: «Быстрое возрастание числа биржевых комитетов не явля­ется

доказательством развития в России биржевой торговли, но ясно свидетельствует о

том, что в среде русского купечества вполне назрела потребность в учреждениях

торгово-промыш­ленного представительства».

В руководящих органах бирж ведущее положение принадле­жало

предпринимательской верхушке тогдашней России. Так, Петербургский биржевой

комитет несколько десятилетий воз­главлял А. Прозоров – один из руководителей

Волжско-Камского банка. Пост председателя Московского биржевого комитета

много лет занимали Н.А. Найденов (рис. 2.8) — один из учредителей Московского

торгового банка и Г. Крестовников – руководитель Московско­го купеческого

банка, а в число членов комитета входили: П. Рябушинский, А. Коновалов, А.

Кноп, А. Найденов. В биржевом комитете Харьковской товарной биржи

господствовала финан­совая династия Алчевских; бессменным председателем

Харьков­ской каменноугольной и железоделательной биржи являлся Н. Авдаков,

членами правления биржи были представители крупнейших синдикатов Продуголь,

Продамет: Н. Дитмар, Ф. Фертнер, А. Фенин, Л. Рабинович.

Рисунок 2.9 Н.А. Найденов, председатель Московского биржевого комитета

Вокруг наиболее крупных и влиятельных биржевых комите­тов происходило

объединение провинциальных бирж. Влияние Московского биржевого комитета

распространялось на бирже­вые комитеты и предпринимательские организации

Центрально­го промышленного района, Западной Сибири, Средней Азии и отчасти

Дальнего Востока. Влияние Нижегородского биржевого комитета распространялось на

приволжские города: Самару, Ярославль, Саратов и др. Можно согласиться с

утверждением, что в России «биржевые установления оказались наиболее

жиз­ненными... приближающимися к типу представительных выбор­ных учреждений».

Усиление позиций банков и бирж способствовало созданию предпринимателей

нового, западного типа. Одним из самых из­вестных был костромич А.Ф. Второв,

разбогатевший на торговле мануфактурой в Сибири и на Дальнем Востоке,

создавший круп­нейшую в Сибири оптово-розничную торговую сеть. Построен­ные

им универмаги в Томске, Иркутске, Чите и других городах и по сей день

называют «второвские». Неменьшую известность приобрел елабужский купец И.Н.

Стахеев – крупнейший волж­ский торговец хлебом. Со временем он сделался

владельцем многочисленных складов зерна, судов, подвижного состава, мельниц и

портовых элеваторов, винокуренных заводов, нефтя­ных резервуаров и

трубопроводов.

Рисунок 2.10 «Неприязненное отношение к промышленности, в особенности к

промышленности крупной, весьма характерно для третьей Государственной Думы...»

Совет съездов промышленности и торговли

Формирование предпринимательского «класса», расширение его торгово-

промышленной деятельности неизбежно выдвигали вопрос о создании собственных

представительных организаций. Однако этот процесс растянулся во времени и

имел несколько этапов. Наиболее заметным событием в первые пореформенные годы

являлись общероссийские съезды предпринимателей, со­биравшиеся для обсуждения

насущных хозяйственных вопро­сов. Их созыв носил нерегулярный характер.

Первый такой съезд состоялся в 1865 г. в Москве, затем в 1870 г. в

Петер­бурге, в 1872 и 1882 гг. – в Москве, в 1896 г. – в Нижнем Новгороде.

Съезды приняли ряд решений, которые относились к различным сторонам

экономической жизни, и затем направля­лись в правительственные органы.

Экономическое развитие страны привело к пробуждению корпоративных интересов

отдельных групп предпринимателей, и общие съезды как форма представительства

прекратили свое существование. Начали организовываться представительские

структуры отраслевого характера. Первые такие организации возникли в 70-х

годах. В отличие от съездов отраслевые собра­ния представляли собой постоянно

действующие учреждения со своими исполнительными комитетами, специальным

аппаратом, состоявшим из постоянных отделов и комиссий, занимавшихся

разработкой конкретных экономических вопросов.

Вопреки своему официальному статусу, определявшему их как совещательные

органы, многие отраслевые собрания зани­мались практической деятельностью:

предоставляли кредиты своим членам, определяли условия сбыта, взимали

обязательные сборы, осуществляли содержание учебных заведений и т.д.

Старейшими представительскими организациями являлись Съезд представителей

акционерных коммерческих банков (ос­нован в 1873 г.) и Съезд

горнопромышленников Юга России (ос­нован в 1874 г.). У его истоков стояла

группа крупнейших шахто­владельцев – А. Ауэрбах, П. Горлов, И. Иловайский. К

концу XIX столетия наряду с региональными организациями образовы­вались

общероссийские представительные организации, напри­мер Постоянная

совещательная контора железозаводчиков.

К 1911 г. их число достигло 199. С 1902 г., не без поддер­жки правительства,

представительные органы предпринимате­лей начали объединяться. В конце 1906

г. оформился Совет съездов, в состав которого вошли представители 80 биржевых

комитетов, крупнейшие деятели торговли и промышленности: А. Путилов, Ю.

Гужон, А. Гучков, Н. фон Дитмар, В. Жуковский и др. Совет съездов

разрабатывал различные экономические программы и добивался их осуществления в

Государственном совете, Совете министров, Государственной Думе.

Россия второй половины XIX – начала XX в. – это сослов­ное государство, где

господствующее положение продолжало сохранять дворянство, из рядов которого

«рекрутировались» го­сударственные служащие и офицерские кадры. Возрастание

значения торговли и промышленности в жизни российского об­щества, усиление

предпринимательского «класса» не могли не отразиться на социальном положении

купечества и владельцев фабрик и заводов. Их награждали различными званиями –

коммерц- и мануфактур-советниками, приравненными к VIII классу гражданской

службы. Но эти звания, в отличие от званий госу­дарственных и военных

служащих, не давали каких-либо особых преимуществ и льгот. Коммерц-советник

оставался «при тех же правах и преимуществах, кои купечеству присвоены».

Манифестом 10 апреля 1832 г. было введено звание почет­ного гражданина

(личное и потомственное). Из лиц купеческого сословия его могли получить

коммерц- и мануфактур-советники (с 1836 г.) и купцы первой гильдии после

пребывания в ней в течение 10 лет (с 1863г. – в течение 20 лет). Звание

почетного гражданина освобождало от рекрутской повинности, подушного оклада и

телесных наказаний. Лица купеческого сословия на­граждались орденами (с 1832

г. это давало им потомственное почетное гражданство). К 80-м годам многие из

них имели по 3–6 орденов. До 1892 г. они получали право на чины (с 1856г.

получение чина IX класса давало личное дворянство, а IV класса –

потомственное) и даже баронские титулы (за столетнюю де­ятельность торгового

дома, фирмы). Довольно часто купцов и промышленников награждали орденами.

Купцы первой гильдии обладали правом на «приезд к императорскому двору», на

ноше­ние шпаги и сабли при русской одежде, ношение губернского мундира той

губернии, к которой они были приписаны. Кроме того, они имели право на

определение детей пансионерами в разные учебные заведения.

Рисунок 2.11 «Объездив почти весь мир, побывав в домах богатейших европейцев

и американцев, должен сказать, что такого размаха благотворительности нигде

не видел. Я думаю, что и представить себе этот размах европейцы не могут».

Ф.И. Шаляпин

Стремление к «огосударствлению» торгово-промышленного сословия в целом имело

негативное последствие для его разви­тия, препятствовало созданию классовой

организации предпри­нимателей, мешало процессу его консолидации и превращения

в класс, ясно и полно осознающий свои задачи и интересы, тор­мозило развитие

политического самосознания и сохраняло со­словную замкнутость. Эта

государственная «забота» способство­вала формированию предпринимателя, тесно

связавшего свою деятельность и интересы, в том числе и политические, с

государ­ственными структурами и ориентированного на компромисс с властями.

Отмечая особенности пореформенного предпринимательст­ва, особо выделим его

инициативу по созданию научных органи­заций. Правительство пошло навстречу

пожеланиям предприни­мателей в организации обществ, занимавшихся изучением

раз­личных сторон экономического развития и состояния страны. В апреле 1866

г. было учреждено Русское техническое общество, целью которого являлась

помощь промышленному прогрессу России. 10 февраля 1868 г. состоялось открытие

Общества для содействия русской промышленности. Его первым председате­лем

стал Н.И. Погребов, вице-председателями – А.П. Шипов, А.Г. Золотарев, В.А.

Полетика и П.А. Беляев. Через год общество насчитывало в своих рядах уже 517

членов, среди которых на первых порах преобладали петербургские

предприниматели. В начале 80-х годов в обществе все активнее стали проявлять

себя и московские торгово-промышленные деятели. В 1884 г. они получили

разрешение на открытие отделения в Москве. Предсе­дателем отделения на общем

собрании, состоявшемся в Поли­техническом музее, был избран Т.С. Морозов. В

состав совета вошли Н.Н. Коншин, П.П. Малютин, М.А. Горбов, А.Л. Лосев, В.Д.

Аксенов, А.И. Абрикосов. На заседаниях общества обсуж­дались разнообразные

вопросы торгово-промышленной жизни: о железнодорожных тарифах, об

ограничительных пошлинах, о торговле со Средней Азией, о законах, связанных с

регламента­цией фабрично-заводского труда и т.д. Итоги этих обсуждений

отражались в периодической печати и в ежегодниках общества.

Значителен вклад российского предпринимательства в фор­мирование коммерческого

образования. В дореформенное вре­мя недостаток культуры и образования у

предпринимателей во многом компенсировали природный ум, колоссальная энергия и

огромная работоспособность. Некоторые из родоначальников известных

торгово-промышленных фамилий – С.В. Морозов, П.К. Коновалов – до конца своих

дней оставались неграмотны­ми. К концу века многие предприниматели стремились

дать де­тям систематическое образование, отправляли их на Запад изу­чать

торгово-промышленную практику. И.С. Аксаков, хорошо знавший московское

купечество, в одном из писем в 1875 г. писал: «Теперь у купцов le grand

genre – классическое образо­вание, и всех своих цыплят они направляют в

классические гим­назии. Не только Морозов Тимофей Саввич, но даже какой-ни­будь

Щенков, торгующий в Гостином дворе... и тот стыдится «ре­ального» образования»

. Усиливается тяга к университетскому образованию: Московский университет

закончили А.И. Гучков, М.А. Морозов, С.Т. Морозов, П.А. Бурышкин, а затем еще и

Московский коммерческий институт; А.И. Коновалов получил образование в Англии.

Рисунок 2.12 А.С. Вишняков, председатель Московского общества распространения

коммерческого образования. 1898 г.

Все яснее осознавая необходимость развития науки и систе­матического

образования, часть делового мира стала жертвовать деньги на просвещение. В

первопрестольной на купеческие по­жертвования существовала Московская

практическая академия (среднее учебное заведение) и Московское коммерческое

учи­лище, готовившие специалистов для торгово-промышленных предприятий и

дававшие необходимые знания для будущих предпринимателей. Многие московские

компании взяли за пра­вил» переводит! ^редгтва на гчета – утих учебных

заведений ле лать подарки и оказывать им разнообразные услуги. Так,

Мос­ковское купеческое общество взаимного кредита ежегодно вы­деляло 5%

чистой прибыли на содержание Практической акаде­мии. Однако качество

образования, уровень выпускаемых спе­циалистов к началу XX столетия уже не

отвечали требованиям времени.

Купечество не раз обращалось к правительству с просьбой не препятствовать

открытию новых учебных заведений экономи­ческого профиля. И, наконец, в 1896

г. последнее «даровало» право частным лицам и организациям создавать

общества, целью которых должно было стать «коммерческое просвещение». Пер­вые

общества были учреждены в Петербурге и Киеве. В 1898г. такое общество

появилось в Москве, получив название «Мос­ковское общество распространения

коммерческого образова­ния». И именно ему удалось добиться наибольших

успехов. С первых дней и до конца существования председателем общества был

А.С. Вишняков (рис. 2.12), происходивший из старинного купеческого рода.

Силами членов общества и при самом деятельном и актив­ном участии его

председателя уже в том же 1898 году в 13 мо­сковских районах были открыты

вечерние рабочие классы «для лиц, готовящихся к торгово-промышленной

деятельности»; в 1903 г. создано мужское коммерческое училище (рис. 2.13), а

в 1905 г. женское коммерческое училище (оба средних). В 1907 г. свои двери

распахнуло первое в России высшее экономическое учеб­ное заведение –

Московский коммерческий институт (ныне Российская экономическая академия им.

Г.В. Плеханова). Инсти­тут стал своеобразным учебным «полигоном»: здесь

отрабатыва­лись учебные программы, читались первые систематизирован­ные курсы

по разноообразным экономическим дисциплинам, за­кладывались основы новых

научных школ и направлений. Мос­ковский коммерческий институт стал образцом

для создавав­шихся новых учебных заведений коммерческого профиля.

Рисунок 2.13 Здание Московского мужского коммерческого училища. 1903 г.

На рубеже веков экономика России переживала, с одной стороны, ужесточение

государственной политики в отношении предпринимателей, с другой – включение

страны в мировое хо­зяйство с его экономическими кризисами и потрясениями.

Зна­менитая мамонтовская «Панама» – судебный процесс в отноше­нии

руководителей самого преуспевающего железнодорожного общества – Московско-

Ярославского, активно осваивавшего русский Север, – ярко продемонстрировала

амбиции властей, стремившихся прибрать к рукам наиболее прибыльную отрасль

хозяйства, каковыми являлись железные дороги. Этот процесс стал первым

крупным конфликтом между властями и предпринимателями. Усиление экономических

позиций деловых кругов входило в противоречие с набиравшим силу поворотом в

сторону государственного предпринимательства, чему способствовали военные

программы (строительство броненосного флота, созда­ние крупных военных

заводов) и ускоренная национализация железнодорожного транспорта. Выбранный

руководством Рос­сии экономический курс проходил проверку временем. После

полосы успехов наступил затяжной мировой экономический кризис. Начавшийся в

России, он вскоре перекинулся на Запад, по своему масштабу и остроте

превзойдя все предшествующие. Кризис наступил в середине 1899 г. и

продолжался вплоть до 1902 г.

Его тревожным предвестником в России явилось стеснение денежного рынка. Еще в

конце 1898 г. отмечалось повышение учетного процента. Свободного незанятого

капитала на рынке оказалось меньше, чем требовалось промышленности. В

резуль­тате чрезвычайно оживленного промышленного строительства нарушилось

равновесие между наличными оборотными средст­вами в стране и чрезмерно

разросшимся основным капиталом, что и привело в конечном счете к тяжелому

промышленному кризису.

Насколько болезненные последствия он имел, видно из сопо­ставления прироста

основного капитала акционерных промыш­ленных, транспортных и торговых

предприятий в период про­мышленного подъема и кризиса. В то время как за

период с 1893 по 1899 г. основной капитал этих предприятий (за исклю­чением

железных дорог, банков и страховых обществ) возрос с 684,4 млн. руб. до

1600,8 млн., т. е. на 134% или в среднем на 22,3% ежегодно, то за четыре

кризисных года – с 1899 по 1902 г. – он увеличился с 1600,8 млн. руб. до 1892

млн., т. е. лишь на 18,2% или на 6,1% в год. На некоторых предприятиях

наблюдалось не только уменьшение роста, но и сокращение ос­новного капитала,

например в горнозаводской, металлургиче­ской и бумагопрядильной. Почти во

всех отраслях промышлен­ности кризис выразился в более или менее резком

падении цен, сокращении производства и внутреннего потребления. Всемир­ный

кризис стал первой крупной проверкой для предпринима­тельства и экономической

политики государства, ускорив про­цесс развала старых хозяйственных структур

и создания новой экономической среды.

К середине 1903 г. российская экономика вышла из кризиса, но не успела

оправиться от тяжелых потрясений, как снова по­пала в полосу затяжного спада,

особенностью которого стало перепроизводство товаров при снижении

платежеспособности населения в городе и деревне. К 1905 г., после

незначительного оживления промышленности в 1904 г., наступило новое

сокращение промышленного производства. Оно охватило рекордное число отраслей

– 15, на долю которых приходилось 53,7% сто­имости валовой продукции.

Наиболее глубокое падение про­изошло в самой крупной отрасли,

хлопчатобумажной промыш­ленности, на 18,6%.

Ослабленное хозяйство не могло выдержать разразившейся русско-японской войны,

потребовавшей огромных денежных средств. Свыше 2 млрд. руб. было изъято на

военные нужды путем внутренних и внешних займов, что сказывалось на денеж­ном

рынке, испытывавшем крайнюю степень стеснения. В 1904–1906 гг. промышленность

пережила частичный нацио­нальный кризис, в то время как Западная Европа

переживала промышленный подъем и оживление. Русско-японская война ус­корила

расстройство внутреннего рынка страны. Кризис кредит­но-финансовой системы

усугубился из-за иностранных вкладчи­ков, усиленно изымавших капиталы.

Драматические последствия для экономики имели политиче­ские события 1905–1907

гг., известные как Первая российская революция. Например, в Баку трагические

события августа 1905 г. привели к почти полной ликвидации нефтепромыслов:

пожар уничтожил 3/4 промыслового имущества, 1429 работа­ющих вышек (1/2 от их

общего числа), 409, т. е. 2/3, подготов­ленных вышек. Общий размер убытков

достиг 40 млн. руб.

Политическая нестабильность привела к резкому снижению деловой активности:

падению курса кредитных билетов, сто­имости русских акций на иностранных

биржах, сокращению торгового оборота и количества сделок, совершенных банками

и биржами. Но в то же время именно в годы Первой русской революции началось

формирование как в центре, так и на окраинах империи политических организаций

«третьего сосло­вия», которые играли определенную роль в политической жиз­ни

страны.

Затяжной промышленный спад, разорительная война, полити­ческие волнения

поставили российские власти перед необходи­мостью вновь взяться за проведение

экономических преобразо­ваний для выхода из тупика. Их основу составила

программа, предложенная П.А. Столыпиным. Столыпинская аграрная ре­форма,

нацеленная на создание крепких хозяев в деревне, фор­сировала развитие

отраслей промышленности, связанных с сель­скохозяйственным производством.

Результатом реформ стало существенное расширение экспортных возможностей

России. Среднегодовой вывоз сельскохозяйственной продукции увели­чился с 701

млн. руб. в 1901–1905 гг. до 1,126 млн. руб. в 1913 г. Рост экспорта позволил

увеличить закупки современных западных технологий, в первую очередь в сфере

машинострое­ния. Повышение эффективности сельскохозяйственного производства

ускорило приток рабочей силы в индустриальные цент­ры, расширило сырьевую

базу промышленности. Однако общин­ное землевладение – главный тормоз развития

капиталистиче­ских отношений в деревне – сохранялось. К 1916 г. из общины

выделилось лишь четверть – 2,5 млн. домохозяев, на долю ко­торых приходилось

только 1/7 общинных земель, Новых собст­венников в деревнях центральных

районов оказалось мало. Ос­новными производящими районами стали окраины, где

в предво­енное пятилетие происходили разительные перемены: общий сбор хлеба

увеличился на 1/4, возрастал экспорт льна, коровь­его масла и яиц.

Экономическая реформа, пытавшаяся разрешить противоре­чия в аграрном секторе, в

других отраслях шла тяжело. Непово­ротливая таможенная и тарифная системы

дополнялись огром­ными военными расходами, требовавшими, как и 200 лет назад,

сбора значительных косвенных налогов. Хотя все это в целом и не содействовало

предпринимательской активности, в 1910–1913 гг. в России наблюдался

промышленный подъем; были со­зданы условия для становления нового вида

предпринимательст­ва – кооперативного. Если в начале века в России

насчитыва­лось 1625 кооперативов, то к февралю 1917 г., по подсчетам И.М.

Туган-Барановского, было уже 47 187 кооперативов, уча­стниками которых в той

или иной степени являлись около 84 млн. человек, т. е. немногим более половины

всего населения России. Наиболее ярким примером кооперативного

предприни­мательства стало сибирское маслоделание. С открытием Транс­сибирской

железной дороги оно уверенно вышло на отечественный и мировой рынки.

«Сибирская маслоделательная коопера­ция, – писал М.И. Туган-Барановский,

– уже никоим образом не может быть отнесена на счет «благоприятствующей опеки».

Это действительно огромное дело, созданное самим населением на основе

самопомощи заинтересованных лиц».

Другим немаловажным делом, начало которому положили лучшие представители

российского делового мира, являлось фи­лантропическое предпринимательство.

Открывались больницы, приюты, ночлежные дома, учебные заведения как в

столицах, так и в провинции. Наиболее крупными филантропическими про­ектами,

нашедшими практическое разрешение, стало создание Московского коммерческого

института (о чем уже говорилось), Народного университета им. А.Л. Шанявского

(где ныне разме­щается Российский государственный гуманитарный универси­тет),

Общества содействия успехам опытных наук и их практи­ческих применений,

основанного Х.С. Леденцовым. Оно стояло у истоков многих российских научных

школ: предоставило день­ги на устройство лаборатории «для изучения

деятельности цент­ральной нервной системы высших животных» академика И.П.

Павлова, аэродинамической лаборатории Императорского Московского университета

и Императорского Технического училища Н. Е Жуковского физической лаборатории

при Уни­верситете им. А.А. Шанявского. На создание физической лабо­ратории –

будущего ФИАНа – П.Н. Лебедеву было выделено 15 тыс. руб., куплено нужное

оборудование и набран штат. Здесь начинали работать выдающиеся русские ученые

П.П. Лазарев, С.И. Вавилов и некоторые другие.

Развитие филантропического предпринимательства напря­мую зависело от

становления идеологии национального предпри­нимательства, опирающейся на

возросший вес деловых людей в хозяйственной жизни страны и приобщение его к

политической жизни. Идеологами торгово-промышленного сословия стали

предприниматели Москвы во главе с П.П. Рябушинским. Под­держка и

финансирование газеты «Утро России», постройка в Москве крупной современной

типографии, организация эконо­мических «бесед» с участием крупнейших

отечественных уче­ных-экономистов и петербургских предпринимателей; и,

нако­нец, создание партии прогрессистов – лишь часть задуманного и

осуществленного П. Рябушинским. Отметим, что на окраинах империи – в Польше,

Прибалтике, Закавказье, отчасти в Сред­ней Азии, где наблюдалось бурное

развитие экономики, – шло становление национальной идеологии «третьего

сословия».

Необходимо отметить, что с середины XIX в. представители некоторых

национальных меньшинств, в частности евреи, прояв­ляли повышенную деловую

активность. Правила расселения в пределах «черты еврейской оседлости»,

принятые еще в XVIII столетии, резко ограничивали проникновение еврейских

пред­принимателей в глубь страны. За эту «черту» им разрешалось выезжать лишь

на время «по торговым, судебным и наследственным делам, для

усовершенствования в науках, художествах и ремеслах и для исполнения

обязанностей службы». Буржуазные реформы середины прошлого столетия принесли

некоторые по­слабления в ограничении имущественных прав и расселения евреев.

Разрешение на жительство в центральной части страны евреям-купцам первой

гильдии было предоставлено в 1859 г., но при условии, что последние состояли

в гильдии до издания закона не более 2 лет или после опубликования закона не

менее 5 лет. Этот закон явился стимулом для перемещения еврейских

предпринимателей в глубь страны, где вскоре они заняли замет­ное место среди

своих конкурентов. Основными видами еврей­ского предпринимательства стали

банковское дело и крупная оп­товая торговля. Большую известность в деловых

кругах страны получили Л.С. и Л.Я. Поляковы, A.M. Варшавский, А.И. Зак, Л.М.

Розенталь и многие другие.

Становление идеологии национального предпринимательства по-новому поставило

вопрос о представительских организациях «третьего сословия».

В годы Первой русской революции они явились базой для создания политических

организаций. В январе 1905 г. в адрес правительства шли многочисленные

записки, направленные предпринимателями двух столиц и крупных торгово-

промышлен­ных центров страны. Инициаторами первой в России политиче­ской

партии торгово-промышленного сословия стали петербург­ские дельцы – члены

Петербургской конторы железозаводчиков М. Норпе, А. Тилло, Э. Эрдели,

обратившиеся в январе 1905 г. к правительству с заявлением о необходимости

скорей­ших перемен в социально-экономической жизни страны. Не от­ставали от

них и московские предприниматели, созвавшие по инициативе Московского

биржевого комитета 10 и 11 марта 1905 г. совещание представителей торгово-

промышленных ор­ганизаций. По его итогам было принято постановление об

учреж­дении постоянной организации для защиты интересов россий­ских

промышленников, а для составления устава избрана комис­сия под руководством

председателя Совета съездов уральских горнозаводчиков В.И. Ковалевского.

Петербургские железозаводчики на собрании представителей различных

организаций предпринимателей 21 июня образовали специальное бюро для

разработки программы политико-экономических предложений, в состав которого

вошли А. Вольский, В.И. Ковалевский, Ф.Е. Енакиев, М.Ф. Норпе и граф А.А.

Бобринский. На совеща­нии 25 июня разработанный в кратчайшие сроки проект

«поли­тической и экономической программы русских торговцев и про­мышленников»

был рассмотрен. Участники совещания приняли решение о немедленном созыве

Всероссийского съезда пред­ставителей промышленности и торговли. Местом

съезда избрали Москву, где 27 июня состоялись переговоры крупнейших

пред­принимателей – А.А. Вольского, В.А. Горбунова, А.И. Коновало­ва (рис.

2.14), Г.А. Крестовникова, В.И. Ковалевского, Н.И. Прохорова, П.П.

Рябушинского. В.Г. Сапожникова и др. – о созыве съезда для объединения

предпринимателей на основе определенной политической и экономической

программы.

4 июля в помещении Московского биржевого комитета со­стоялось открытие

съезда, на котором присутствовало 52 деле­гата от 23 торгово-промышленных

организаций России. Но как только большинством голосов, за исключением Г.А.

Крестовни­кова, на нем было принято решение о том, что под правильным

народным представительством, способным вывести Россию из тяжелого положения,

признается представительство с правом решающего голоса, последовало

запрещение московского гу­бернатора дальнейших заседаний съезда. И все же

депутаты продолжили работу, но на квартире П.П. Рябушинского, где было

избрано бюро в составе 24 лиц для подготовки к созданию все­российской

торгово-промышленной партии. Однако планам бю­ро не суждено было

осуществиться. Власти запретили проведе­ние нового съезда, который «ни в коем

случае допущен быть не может». В довершение ко всему у М.Ф. Норпе –

председателя бюро – 18 августа был произведен обыск и изъяты все доку­менты и

переписка, после чего за ним установили негласное на­блюдение.

Рисунок 2.14 «Для промышленности как воздух необходим плавный, покойный ход

политической жизни, обеспечение имущественных и личных интересов от

произвольного их нарушения, нужны твердое право, законность, широкое

просвещение..: высокое развитие торгово-промышленной деятельности в стране

непременно вносит известные оздоровляющие начала во всю атмосферу

государственной и общественной жизни».

А.И. Коновалов. Из речи на 100-летнем юбилее мануфактуры

После запрещения съезда в Москве петербургские предпри­ниматели сделали новую

попытку учредить всероссийскую тор­гово-промышленную партию. 22 сентября на

заседании Петер­бургского общества заводчиков и фабрикантов был принят

про­ект политической программы, подготовленный специальной ко­миссией в

составе Я.П. Беляева, М.Н. Триполитова, П.А. Бартмера, А.А. Мазинга и К.К.

Шредера. 13 октября состоялось спе­циальное совещание членов общества,

принявшее решение о со­здании комитета по выборам в Государственную Думу и

рассыл­ке проекта об учреждении партии. 17 октября на совещании

представителей крупного капитала (присутствовало 85 предста­вителей от 59

фирм) обнаружились расхождения во взглядах на будущую партию. Сторонники А.

Вольского считали, что она дол­жна объединять представителей всех социальных

слоев, разде­ляющих ее программу. С.С. Хрулев выступил с предложением создать

«чисто капиталистическую партию». С 20 октября – по предложению В.А. Эфрона –

новая организация получила на­звание «Прогрессивная экономическая партия». В

опубликован­ных на следующий день (отдельным листком) воззвании «К

пред­стоящим выборам в Государственную Думу» и политической программе

выражались требования о совершенствовании народ­ного представительства и

суда, о развитии народного образова­ния и местного самоуправления, о

регулировании земельного вопроса и об увеличении производительности труда.

Вскоре по­сле этого начались активные приготовления к проведению 31 октября

второго совещания представителей торговли, промыш­ленности, банковских и

кредитных учреждений. Ставшее фак­тически учредительным съездом, совещание,

прошедшее в по­мещении Тенишевского училища Петербурга, обнаружило раз­личия

в вопросах как о формах и методах предвыборной борьбы, так и о возможности

«автономного плавания» буржуазной пар­тии в политических бурях.

Приближение выборов в Государственную Думу ускорило формирование

организационного комитета партии, который в декабре 1905 г. провел ряд

собраний сторонников прогрессив­ной экономической партии. На них были

обсуждены кандидаты представителей партии для регистрации в городских

участковых избирательных комиссиях. Предвыборные собрания партии с

приглашением известных деятелей из среды интеллигенции, по­стоянная агитация

через раздачу воззваний в магазинах, лавках, на всех рынках столицы,

организация партийной газеты «Новый путь» (образованной по инициативе и при

участии российско-американской резиновой мануфактуры «Треугольник»),

учреж­дение политического клуба «Саардамский плотник» (в память о Петре I) и

даже участие партии промышленников в блоке с «Со­юзом 17 октября» все же

оказались малорезультативными и не позволили первой в России партии

предпринимателей победить на выборах в Петербурге. С поражением прогрессивной

эконо­мической партии и закончилась ее история. Известности доби­лась лишь

партия прогрессистов, возникшая и существовавшая во многом благодаря

стараниям своего основателя П.П. Рябушинского. Тем не менее влияние буржуазии

на экономическую и политическую жизнь страны было довольно значительным. По

ее инициативе отменялись некоторые правительственные реше­ния, сковывавшие

инициативу предпринимателей. Широчайшее распространение получили различные

представительские орга­низации торговцев и промышленников. Особенностью этого

пе­риода развития предпринимательства в России стало выдвиже­ние на первые

государственные «роли» представителей деловых людей, наиболее ярко проявивших

себя в годы первой мировой войны.

Основным итогом развития России в 1910–1914 гг. можно считать «равновесие»

сил в отношениях государства и предпри­нимательства. Это был тот крайне

непродолжительный период в тысячелетней истории, когда власть и экономика

мирно сосуще­ствовали друг с другом, общаясь на языке пусть не идеального

взаимопонимания, но, по крайней мере, взаимоуважения, что в итоге

способствовало экономическому подъему России. В 1908–1913 гг. по темпам

экономического развития Россия шла на уровне США, обгоняя другие страны.

Общий прирост про­мышленной продукции составил 50,8%. С реформы 1861 г. до

первой мировой войны производство промышленной продукции возросло в 12,5 раз,

в то время как в Германии – в 7 раз, а во Франции – в 3 раза.

Говоря об успехах отечественной экономики, нельзя не остановиться на таком

важном вопросе, как соотношение сил в мировом хозяйстве. Известный экономист

начала века С. Прокопович, покинувший Родину после Октябрьского переворота,

ис­следуя проблему роста «народного богатства», роста населения,

национального дохода и ряда других показателей экономическо­го состояния

государства, пришел к выводу о том, что перед первой мировой войной

наметились три типа государства: к пер­вому принадлежит Франция – при

ничтожном приросте населе­ния национальный доход при расчете на душу падает;

ко второму принадлежат Англия и Германия – рост их производительных сил

достаточен для обеспечения значительного прироста населе­ния, так что при

расчете на душу доход оказывается стационар­ным, к третьему принадлежа!

Соединенные Штаты Северной Америки и Европейская Россия – при высоком

приросте насе­ления национальный доход растет. Судя по данным о движении

национального дохода во Франции, Англии и Германии и реаль­ной заработной

платы в Англии, остановка его роста в странах Западной Европы и даже начало

падения в других странах при­ходится приблизительно на 1895‑1900 гг. Из

этих размышле­ний С. Прокоповича можно сделать вывод о том, что уже с 1895 г.

Западная Европа вступила в полосу экономической депрессии и застоя.

Россия же, пережив жесточайший кризис народного хозяй­ства в начале века,

после столыпинских преобразований вступи­ла в период стабилизации не только

хозяйства в целом, но и, что особенно важно, стабилизации золото-товарного

покрытия рос­сийского рубля. Дефляционная политика правительства позволи­ла

сократить объем денежного обращения до нужд товарообо­рота, а золотое

обеспечение денежного обращения достигло ста­бильного показателя на уровне

85%.

Инфляция составляла всего 1–2% в год. Денежное обраще­ние носило ярко

выраженный бумажно-золото-серебряный (соответственно: 62%, 25%, 13%)

характер. Однако экономика России по-прежнему развивалась автономно,

составляя в миро­вом промышленном производстве 5,3%. Устойчивый внутренний

рынок потреблял практически все, что производилось в стране. Лишь в начале XX

столетия российские металлургические и ма­шиностроительные компании

попытались прорваться на мировой рынок, но, вступив в международный рельсовый

синдикат, по­лучили мизерную квоту в 80 тыс. т.

Главным результатом пореформенного времени явилось по­степенное разрешение

основного противоречия хозяйственной жизни – проблемы взаимоотношения власти

и частной инициа­тивы. Однако правительственная политика, направленная на

удержание традиционно сложившейся налоговой, кредитно-фи­нансовой и

таможенной системы в «упряжке» с интересами каз­ны, не смогла обеспечить

эффективное и быстрое развитие но­вейших отраслей промышленности, тормозила

создание новых экономических структур. Во многом это было связано с

продол­жавшимися расходами на поддержание высокого военного по­тенциала.

Проблема войны и финансов, не разрешенная Петром Великим, оказалась

«неразрешимой» и для всех других преобразователей, о чем свидетельствуют

результаты первой мировой войны, драматические события Октября 1917-го и вся

последу­ющая история нашей страны.

3. Заключение

Сегодня никого не нужно убеждать в необходимости ре­форм, вопрос стоит в иной

плоскости: как быстро и какими сред­ствами и методами проводить

преобразования. Предлагаемые ва­рианты опираются в основном на иностранный

опыт, включаю­щий «экономические чудеса» Запада и Востока. Полярность

ва­риантов – от китайского с его ставкой на государственные ин­ституты до

американского с его приоритетом частной инициати­ве и предприимчивости – не

означает отсутствия в них общих черт. Все экономические программы

основываются на учете на­циональных особенностей: традиций, обычаев,

психологии, ми­ровоззрения, исторической практики. Национальная специфика

создает условия для применения и корректировки общего «пра­вила» для всех

стран, приступавших к реформам, универсально­го фактора делового успеха –

предпринимательства.

В XIX в. среди характерных черт предпринимательства назы­вали следующие: во-

первых, владение капиталом; во-вторых, со­единение и комбинирование факторов

производства; в-третьих, ориентация на извлечение прибыли и капитализация

дохода; в-чет­вертых, самостоятельность, готовность идти на риск,

инициатив­ность, творчество, способность преодолеть сопротивление сре­ды,

особое управление производством и т.п.

В последние годы на Западе наблюдается своеобразный бум в исследовании

проблемы «антрепренерства»: появилось множе­ство прямых и косвенных

публикаций по этой теме, открылись новые рубрики в популярных и

специализированных журналах, были введены новые учебные курсы в программы

учебных заведений. Особенностью современного этапа изучения

предприни­мательства стал междисциплинарный подход, позволяющий глубже и

полнее понять роль и место предпринимательства в современном мире. Но по-

прежнему главным объектом междис­циплинарных исследований остается носитель

предприниматель­ской функции.

В новейшей отечественной истории не определено место «но­вых русских», как

себя сегодня называют современные деловые люди. Не обозначено оно и в

прошлом. Недаром известный про­мышленник, финансист и общественный деятель

Владимир Рябушинский, находясь в эмиграции и стремясь понять причины

Ок­тябрьской катастрофы, с горечью писал, что у нас нет книги о «хозяине»,

как нет и книги о теории «убытка».

4. Список использованной литературы

1. Аврех А.Я. П.А. Столыпин и судьбы реформ в России. – М., 1991.

2. Ананьич Б.В. Банковские дома в России. 1860–1914: Очерки истории

частного предпринимательства. – Л., 1991.

3. Бовыкин В.И. Россия накануне великих свершений: к изуче­нию

социально-экономических предпосылок Великой Октябрь­ской социалистической

революции. – М., 1988.

4. Боханов А.Н. Коллекционеры и меценаты в России. – М., 1989.

5. Бурышкин П.А. Москва купеческая. – М., 1990.

6. Думова Н.Г. Московские меценаты, – М., 1992.

7. Лаверычев В.Я. Государство и монополии в дореволюционной России:

Проблема вмешательства абсолютистского государства в экономическую жизнь и

воздействие капиталистических мо­нополий на государственный аппарат. – М.,

1982,

8. Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной Рос­сии.

1861-1900. – М., 1974.

9. Рындзюнский П.Г. Утверждение капитализма в России. 1850-1880. – М., 1978.

10. Соловьева Л.М. Железнодорожный транспорт России во вто­рой

половине XIX века. – М., 1975.

11. Туган-Барановский М.И. Русская фабрика в прошлом и насто­ящем:

историко-экономическое исследование. Т. 1. – М., 1938.

12. Шепелев Л.Е. Акционерные компании в России. – Л., 1973.

13. Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX века. – Л., 1981.

14. Из истории буржуазии в России. – Томск, 1982.

15. Исторические силуэты. – М., 1991.

16. Россия на рубеже веков. Исторические портреты: С.Ю. Вит­те, П.А.

Столыпин, А.И. Гучков и др. – М., 1991.

Примечание. Весь список литературы использовались в электронном виде.

* Cвидетельство на занятие производственной и коммерческой деятельностью

* 1 пуд = 40 фунтам = 16,38 кг.

* 1 пуд = 40 фунтам = 16,38 кг.