Реферат: Внутренняя политика при Николае 1

Реферат: Внутренняя политика при Николае 1

ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ ПРИ НИКОЛАЕ I (1825-1855)

Третий сын Павла I, брат Александра I, Николай (1796-1855) вступил на престол

в 1825 г. Годы царствования императора Нико­лая I (1825-1855) расцениваются

историками как "апогей само­державия".

"С детства был он привержен к военному делу. Очень настойчи­вый и упрямый по

натуре, Николай был, однако, поклонником дис­циплины и сам, когда начал

служить, показывал примеры служеб­ного повиновения и скромности".

К этому следует добавить, что годы учения оставили в Николае непреодолимое

отвращение к "отвлеченным предметам" - филосо­фии, политэкономии и праву.

Хотя отказ Константина Павловича от прав на престол был изве­стен Александру

I и императрице-матери Марии Федоровне уже за­долго до 1825 г., однако

почему-то они не открывали этого великому князю Николаю, который сам никогда

не думал, что ему придется за­нять престол, и совсем не готовился к

управлению государством. И по своему служебному положению Николай Павлович не

мог ознако­миться с практикой верховного управления: в день своего

бракосоче­тания (1 июня 1817 г. с дочерью прусского короля принцессой

Шарлоттой, которая при переходе в православие получила имя Алек­сандры

Федоровны) он был назначен генерал-инспектором инже­нерной части войск и все

время и силы посвящал улучшению саперного дела в русской армии. С вопросами

внутренней и внешней политики он столкнулся уже будучи императором, скоро

усвоил их и повел жизнь государства по тому пути, который считал наилучшим

для блага отечества.

"Обстоятельства воцарения Николая, - как пишет академик С. Ф. Платонов, -

были очень смутны." Сам он с горем писал брату Константину, что получил

престол "ценою крови своих подданых". Дело декабристов имело для молодого

государя, как и для всего госу­дарства, громадное значение. Оно оказало

огромное влияние на всю правительственную деятельность императора Николая и

очень отразилось на общественном настроении его времени (поэтому-то де­ло

декабристов пользовалось всегда большою известностью, несмотря на то, что все

его подробности составляли государственную тайну). Император Николай I во все

свое царствование помнил "своих друзей 14-го декабря" (так он выражался о

декабристах). Лично знакомый с их делом, сам участвуя в допросах и следствии,

Николай имел воз­можность вдуматься в обстоятельства дела.

Из своего знакомства с делом декабристов он вынес заключение о

неблагонадежном настроении дворянства. Очень большое количество людей,

участвовавших в тайных обществах, было из дворянства. Ни­колай I был склонен

считать заговор 14 декабря 1825 г. сословным дворянским движением, охватившим

все круги и слои дворянства. Подозревая дворян в стремлении к политическому

господству в госу­дарстве, Николай постарался создать вокруг себя бюрократию

и править страной посредством послушного чиновничества, без помощи дворянских

учреждений и деятелей. При Николае I была очень уси­лена централизация

управления: все дела решались чиновниками в министерских канцеляриях в

Петербурге, а местные сословные учреждения обратились в простые

исполнительные органы для мини­стерств.

Знакомясь с делами декабристов, император Николай I убедился, что желание

перемен и реформ, которое руководило декабристами, имело глубокие основания.

Крепостное право, отсутствие хорошего свода законов, пристрастие судей,

произвол правителей, недостаток просвещения, словом, все то, на что

жаловались декабристы, было действительным злом русской жизни. Покарав

декабристов, им­ператор Николай I пришел к выводу, что правительство само

должно было произвести исправление и законным путем начать реформы.

Большинство современников видело в Николае I лишь гасителя свободы и мысли,

ослепленного самовластием деспота. Так считали видные общественные деятели Б.

Н. Чичерин, К. Д. Кавелин и другие. По мнению А. Е. Преснякова, Николай

Павлович "считал идеалом своей империи казарму, где все, начиная от министров

и ге­нералов, отвечали бы на все его приказы только одним словом "слу­шаюсь".

Другие историки отмечают, что в своей деятельности Николай стремился

воплотить определенный идеал, по своему радел о благе России.

С целью успокоения общественного мнения был создан первый секретный комитет

(Комитет 6 декабря 1826 г.). Перед комитетом Николай I поставил задачу

рассмотреть бумаги Александра I, с тем чтобы "обозреть настоящее положение

всех частей управления" и определить, "что ныне хорошо, чего оставить нельзя

и чем заменить". Комитет возглавил председатель Государственного совета,

опытный и осторожный администратор В. П. Кочубей, а одним из активных его

членов стал М. М. Сперанский, конституционные "мечтания" ко­торого давно

исчезли, а его знания, работоспособность, вера в форму и законодательную

деятельность, правительства привлекли симпатии царя.

Комитет 6 декабря регулярно работал 4 года. Его предложения о реформе

центральных органов власти исходили из идеи "разделения властей", однако не

для ограничения самодержавия, а для его упрочения путем более четкого

размежевания функций между различными ведомствами. Проекты реформы местной

администрации свелись к усилению контроля над ней как со стороны смежных

ве­домств, так и со стороны центральных органов власти.

Разработанный комитетом проект закона "о состояниях" носил откровенно

продворянский характер: предлагалось упразднить поло­жение петровской "Табели

о рангах" о получении дворянского звания по выслуге. Для того чтобы

удовлетворить другие сословия, предла­галось ограничить продажу крепостных

без земли. Начавшаяся в 1830 г. революция во Франции и Бельгии, восстание в

Польше напу­гали правительство и заставили его отказаться от таких умеренных

реформ.

Чтобы руководить важными делами, император считал необходи­мым иметь

собственную канцелярию. Началось превращение Собст­венной его императорского

величества канцелярии в важнейший орган государственной власти (I отделение).

Во II-ом отделении велись все законодательные работы и через него

испрашивались и получались отступления от законов или изме­нения в них по

разным поводам "в порядке верховного управления".

В непосредственное заведование своей канцелярии взял Николай и высшую полицию

и учредил для этого знаменитое III отделение во главе с генералом

Бенкендорфом. В связи с III Отделением был уч­режден отдельный корпус

жандармов с разделением всей страны на пять (а затем до восьми) жандармских

округов. Новые учреждения эти выставлялись как благодетельные для

"благонамеренных" обыва­телей и рассчитывали на их поддержку. Инструкция

корпусу жан­дармов возлагала на них обязанность выяснять и пресекать

злоупот­ребления, защищать обывателей от притеснений и вымогательств

чи­новничества, отыскивать и представлять к наградам "скромных вернослужащих"

и даже "поселять в заблудших стремление к добру и выводить их на путь

истинный".

IV отделение управляло благотворительными и образовательными учреждениями. В

1836 г. возникло еще и V отделение для управления государственными

имуществами и казенными крестьянами (затем было учреждено особое

министерство).

Составление законодательного кодекса было поручено М. М. Сперанскому.

Первоначально Сперанский поставил перед собой весьма серьезную задачу:

собрать законы, издать их и на этой основе создать новое действующее

законодательство. Однако Николай 1 ограничил а задачу: собрать все известные

законы, издать их в хронологическом порядке и выбрать из них действующие

законы.

Сперанский провел огромную работу по выявлению, сбору и публикации всех

законов. В 1830-1832 гг. было издано 45 томов "Полного собрания законов

Российской империи", в которое вошло все законодательство, начиная с

"Соборного уложения" 1649 г. до 1825 года, и 6 томов законов, принятых при

Николае I (с 1825 по 1830 г.). Затем ежегодно публиковались тома принятых

законов. Из этой массы законодательных актов Сперанский произвел отбор и

классификацию действующих законов. В 1833 г. было опубликовано 15 томов

"Свода законов", в котором законы были расположены по тематико-

хронологическому принципу.

Принято считать, что попытка Николая усовершенствования государственного

управления потерпела неудачу. Сверхцентрализация обернулась тем, что высшие

инстанции были буквально затоплены морем бумаг и потеряли реальный контроль

за ходом дел на местах. Мелочная регламентация вела к волоките и

злоупотреблениям. При Николае I "завершено было здание русской бюрократии".

(В. О. Ключевский). В бумажном море "входящих" и "исходящих" приказов,

циркуляров, "отношений", запросов тонули нужды и интересы живых людей.

Недаром говорилось при Николае I, что государством правит не император, а

столоначальник.

Крестьянский вопрос

Постоянное внимание и интерес императора привлекал вопрос об улучшении быта

крестьян. Интерес этот поддерживался частыми волнениями крестьян. В

царствование Николая I насчитывалось свыше 500 случаев крестьянских волнений.

Несколько раз Николай I учреждал секретные ("негласные") комитеты по

крестьянскому делу. Они собирали сведения и материалы, писали докладные

записки, составляли проекты, но все это бумажное производство оставалось

лежать "под сукном", ибо сам Николай I не мог решиться на серьезную ломку

существующего порядка. При обсуждении в Государственном Совете законопроекта

об "обязанных крестьянах" (в 1842 г.) император Николай I заявил: "Нет

сомнения, что крепостное право в нынешнем его положении есть зло, для всех

ощутительное и очевидное; но прикасаться к оному теперь - было бы злом,

конечно, еще более гибельным."

Указ об "обязательных крестьянах" от 2 апреля 1842 г. не отме­нял указ 1803

г. "о вольных хлебопашцах", но владельцам (которые "сами сего пожелают")

разрешалось "заключать с крестьянами своими по взаимному соглашению договоры

на таком основании, чтобы... помещики сохраняли принадлежащее полное право

вотчинной собст­венности на землю... а крестьяне получали от них участки

земли в пользование за установленные повинности". Указ 1842 г. носил толь­ко

рекомендательный характер, нормы надела и повинности крестьян всецело

завысили от помещика, который сохранял и полную власть над "освобожденным",

"обязательным" крестьянином. Практическое значение этого указа было невелико

- до реформы 1861 г. было осво­бождено несколько более 27 тысяч крестьян.

В 1837-1838 гг. для управления "государственными имуществами" (включая

казенных крестьян) было учреждено особое Мини­стерство государственных

имуществ; министром был назначен гуманный генерал граф П. Д. Киселев. Он

настойчиво стремился к всестороннему улучшению их положения.

Волостное и сельское управление были построены на начале крестьянского

самоуправления. Министерство графа П. Д. Киселева заботилось об

удовлетворении хозяйственных и бытовых нужд кресть­ян: производило

размежевание земель, отводило дополнительные на­делы для малоземельных,

устраивало ссудо - сберегательные кассы, школы и больницы. Реформа

государственной деревни, проведенная П. Д. Киселевым, новая форма организации

казенных крестьян (в том числе введение самоуправления) послужила образцом

для уст­ройства помещичьих крестьян по освобождении их от крепостной

за­висимости.

Из внутренних мероприятий николаевского царствования следует упомянуть

финансовую реформу графа Е. Ф. Канкрина, который возглавлял министерство

финансов с 1824 по 1844 гг. В 1839-1843 гг. граф Е. Ф. Канкрин произвел

формальную девальвацию (официальное уменьшение золотого содержания денежной

единицы или понижение курса национальной валюты по отношению к золоту,

сереб­ру...) ассигнаций (бумажные деньги), установив, что 350 рублей

ассигнациями равняются 100 рублям серебром, а затем выпустил новые бумажные

деньги - "кредитные билеты", ценность которых обеспечи­валась собранным

министром финансов металлическим разменным фондом.

Экономическое развитие страны заставляло правительство пок­ровительствовать

промышленности, торговле и, в конечном счете, способствовать развитию

капиталистических отношений. Насажде­ние промышленности, учреждение банков,

строительство железных дорог, основание технических учебных заведений,

поощрение деятельности сельскохозяйственных и промышленных обществ,

организация выставок - все эти меры поощрения экономического развития

проводились с учетом интересов помещике» и нужд самодержавия.

Военные расходы и затраты на растущий аппарат управления требовали увеличения

денежных поступлений. Отсюда и принятие поощрительных мер для

предпринимателей, издание покровитель­ственных тарифов. Консервативная по

своим истокам политика тормозила, конечно, развитие новых процессов в

экономике. Но они, тем не менее, медленно, но верно пробивали себе дорогу,

углубляя кризис всей социально-экономической системы.

ОБЩЕСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ В 20-х - 50-х гг. XIX ВЕКА.

ОХРАНИТЕЛЬНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ

Реакцией на неудачу реформ Александра I и на выступление де­кабристов было

нарастание консервативных настроений в русском об­ществе. Николай I мечтал

подчинить себе общество, руководить его идейной жизнью, управлять его

настроениями. Он считал, что луч­шая теория - "добрая нравственность", и дело

подданных "не рассуждать", а повиноваться. Однако начальственное "не

рассуждать" было уже недостаточно для того, чтобы заставить общество не

только повиноваться власти, но и служить ей не за страх, а за совесть.

По официальной доктрине, эффектно сформулированной минист­ром народного

просвещения графом С. С. Уваровым (с 1833 до 1849 г.), в основе самобытной

русской жизни лежат три принципа: самодержавие, православие и народность.

Первым в "теории офици­альной народности", безусловно преобладающим,

являлось, конечно, самодержавие, которому все должно подчиняться не только

внешне, но и внутренне, не только за страх, а за совесть.

Самодержавие объявлялось основным устоем русской жизни, обеспечивающим якобы

величие и мощь России, отсюда преданность и служба ему объявлялась

гражданским долгом всех подданных.

Православие считалось основой духовной жизни народа, поэтому православная

церковь, подчиненная светской власти, являлась опо­рой самодержавия.

"Православие - одна из опор этой власти, отнюдь не та "внутрен­няя правда"

самостоятельной и авторитетной русской церкви, о ко­торой мечтали

славянофилы, а вполне реальная система церковного властвования над духовной

жизнью "паствы", притом церковность -орудие политической силы самодержавия,

вполне покорное граждан­ской власти под управлением синодального обер-

прокурора".

В понятие "народность" вкладывалось отсутствие якобы социаль­ной розни в

России, "единство" народа и "единение" его с царем. "...Под "народностью"

разумелся казенный патриотизм - безусловное преклонение перед

правительственной Россией, перед ее военной мощью и полицейской выправкой,

перед Россией в ее официальном облике, "в противоположность России по бумагам

с Россией в нату­ре", по выражению историка М. П. Погодина, перед Россией

де­коративной, в казенном стиле, притворно уверенной в своих силах, в

непогрешимости и устойчивости своих порядков и умышленно закрывающей глаза на

великие народно-государственные нужды".

"Во внутренней жизни страны эта система "официальной народ­ности" воплощает

полный застой органической, творческой деятель­ности и прикрывает агонию

разлагавшегося старого порядка. В отношениях международных она ведет к

выступлениям, полным чрезмерной самонадеянности, к политическому авантюризму,

ко­торый через перенапряжение сил страны, расшатанных внутренним кризисом,

увлекает государство к роковой катастрофе".

Новый университетский устав 1835 г. передавал руководство де­лом просвещения

в руки попечителей учебных округов (назначав­шихся часто из генералов) и

ограничивал (но не уничтожал) университетскую автономию.

Сам министр просвещения граф Уваров был просвещенным чело­веком, и наука

могла жить под его "отеческим" попечением. По мне­нию ряда современных

исследователей, Уваров стремился не просто пресечь нежелательные тенденции в

духовном развитии страны, но и направить его в нужное русло, до известной

степени поощряя про­свещение. В Московском университете в уваровскую эпоху

действо­вала блестящая плеяда профессоров - Т. Н. Грановский, Н. Д. Каве­лин,

П. Г. Редкий и другие ("золотой век" Московского университе­та).

Рупорами правительственной идеологии были популярные журна­листы Ф. В.

Булгарин и Н. И. Греч, издававшие газету "Северная пчела". Ф. В. Булгарин и

Н. И. Греч являлись нештатными осведоми­телями III Отделения.

Когда в 1830 г. кружок Пушкина, Дельвига и Вяземского стал из­давать

"Литературную газету", то Булгарин, боявшийся кон­куренции, стал яростно

травить газету. Сначала Булгарин не задевал самого Пушкина, но позже в

"Северной пчеле" напечатал против него грязный пасквиль. На это Пушкин

ответил следующей эпиграммой.

Не то беда, Авдей Флюгарин,

Что родом ты не русский барин,

Что на Парнасе ты цыган,

Что в свете ты Видок Фиглярин:

Беда, что скучен твой роман.

Правящая верхушка пыталась исторически и теоретически обос­новать "теорию

официальной народности", придать ей национальную окраску, вывести "устои"

русской жизни из особенностей ис­торического развития России.

Наиболее обстоятельно эта теория была развита и обоснована в трудах

профессора-историка Московского университета М. П. Пого­дина. Он исходил из

противопоставления истории России и стран За­падной Европы. В России, писал

Погодив, сложился особый тип власти, основанный на "единении" царя и народа.

И даже крепостное право у Погодина, который сам был в прошлом крепостным,

вызыва­ет умиление, поскольку оно "сохраняет в себе много патриархально­го":

хороший помещик является "благодетелем" своих крестьян. Сохранение

самобытности России - залог того, что и в будущем Рос­сия станет развиваться

не путем революций, как на Западе, а "мудрым попечением" самодержавной

власти.

Прямее, проще и воинственнее эту же концепцию проводил про­фессор литературы

С. П. Шевырев, который в своих писаниях резко противопоставлял "разлагающийся

и гниющий" Запад, одержимый "злым заразительным недугом, окруженный

атмосферою опасного дыхания" нашей "святой Руси", которая крепка "тремя

коренными чувствами" - самодержавием, православием и народностью.

Неотъемлемую черту идеологической доктрины "официальной народности" составлял

квасной патриотизм, призванный способство­вать максимальному искажению

реальной действительности. Апофе­озом его служат известные слова шефа

жандармов А. X. Бен­кендорфа относительно прошлого, настоящего и будущего

России: "Прошедшее России удивительно, ее настоящее более, чем велико­лепно,

что же касается будущего - оно выше всего, что только может представить себе

самое пылкое воображение".

Другой точки зрения придерживался тонкий наблюдатель, французский

путешественник маркиз де Кюстин, путешествующий по николаевской России:

"Внешний порядок, царящий в России -лишь иллюзия; под ним таятся недуги,

подтачивающие госу­дарственный организм. Правительство, которое ничего не

стыдится, потому что оно силится все скрывать, и добивается этого, более

страшно, чем прочно; в нации - недомогание, в армии - отупение, во власти -

ужас, испытываемый даже теми, кто наиболее внушает страх, раболепство в

церкви, лицемерие у знатных, невежество и ни­щета в народе и Сибирь для всех,

- вот какою сделали страну необхо­димость, история, природа, Провидение,

намерения которого всегда непроницаемы...".

Особенно усиливается реакция в последнее семилетие царствова­ния Николая I

(оно получило название "мрачного"). Европейские революции 1848-1849 гг.

напугали Николая I, который переходит к системе" безудержной реакции и

обскурантизма. Министром народ­ного просвещения назначается мрачный

реакционер кн. Ширинский, Шихматов. Вводится строгий надзор над

университетским образова­нием; кафедры философии и других "вредных" наук

закрываются; вводится ограниченный комплект студентов - до 300 человек на

каж­дом факультете (кроме медицинского).

Невыносимым делается гнет цензуры, старающейся не пропустить на страницы книг

и журналов западной "заразы". Известный русский историк С. М. Соловьев,

современник этих событий, писал: "Фрунтовики воссели на всех

правительственных местах, и с ними воцарилось невежество, произвол,

грабительство, всевозможные бес­порядки. Смотр стал целью общественной и

государственной жизни Все делалось напоказ, для того, чтобы державный

приехал, взглянул и сказал: "Хорошо! Все в порядке!" Отсюда все потянулось

напоказ во внешность, и внутреннее развитие остановилось".

Революционные кружки конца 20-х - начала 30-х гг.

После 14 декабря 1825 г. позиции самостоятельно мыслящего об­щества были

сильно ослаблены. "Тридцать лет тому назад, - писал А.И. Герцен в конце 50-х

годов XIX века, - Россия будущего сущест­вовала исключительно между

несколькими мальчиками, только что вышедшими из детства, а в них было

наследие общечеловеческой на­уки и чисто народной Руси. Новая жизнь эта

прозябала, как трава, пытающаяся расти на губах не простывшего кратера".

Такими "маль­чиками..., вышедшими из детства", были А. И. Герцен и Н. П.

Ога­рев, которые под непосредственным влиянием восстания декабристов дали

клятву на Воробьевых горах в Москве (в 1826 г.) бороться с са­модержавием за

волю, за освобождение народа (позднее А. И. Герцен писал, что "декабристам на

Сенатской площади не хватало народа"). Покинув Россию и поселившись в Англии,

Герцен и Огарев стали первыми политическими эмигрантами. В начале 50-х гг.

XIX века они основали в Лондоне Вольную русскую типографию. Издаваемая ими

газета "Колокол", журнал "Полярная звезда" с большим ин­тересом читались

передовыми людьми России.

Несмотря на правительственные репрессии, уже в конце 20-х го­дов XIX века

имели место попытки продолжить революционные традиции декабристов,

выразившиеся в распространении вольнолю­бивых стихов, в создании нелегальных

революционных кружков, в антиправительственных разговорах. Характерно, что

эти попытки происходили не в Петербурге, где правительственный пресс давил

всего сильнее, а в Москве или на далекой периферии. Наряду со стихотворениями

А. С. Пушкина, нелегально распространялись стихи К. Ф. Рылеева, его поэма

"Наливайко" и письмо к жене из Петропавловского каземата.

Общественное значение приобрело нелегальное распространение в Москве

стихотворений студента А. Полежаева. Героем его шуточной поэмы "Сашка" стал

вольнолюбивый студент, любивший свободу, осуждавший лесть и ханжество и

мечтавший о том времени, когда бу­дет свергнута власть "презренных палачей".

Как отклик на восстание декабристов воспринимались его стихи "Вечерняя заря":

А. Полежаев был исключен из университета и отдан в солдаты, где вскоре умер

от чахотки.

Наиболее известным из кружков конца 20-х годов XIX в. являлся кружок или

тайное общество братьев Критских, сложившийся в Мос­кве в конце 1826 - начале

1827 г. и объединявший 6 членов. Все были детьми разночинцев, студенты

университета. Участники организации видели будущую Россию свободной от

крепостничества и самодержавия. В день коронации Николая I они разбросали на

Красной площади прокламации, в которых осуждалось монархическое

управление и содержался призыв к его свержению. Группа была об­наружена

полицией. Все ее участники без суда, по личному повелению царя, были

заключены в казематы Соловецкого монастыря, а через 10 лет отданы в солдаты.

Ведущее место в революционном движении начала 30-х годов [ XIX в.

принадлежало Московскому университету, среди студенчества которого или при

его участии возникали многочисленные кружки, связанные с именами Н. П.

Сунгурова, В. Г. Белинского, Н. В. Станкевича, А. И. Герцена и Н. П. Огарева.

Выпускник Московского университета Н. П. Сунгуров в 1831 г. организовал

тайное общество, считавшее своей главной целью введение конституционного

строя в России, который ограничит деспотизм ; монархов и даст свободу

гражданам. В него входило 26 молодых студентов. В плане сунгуровцев было

много наивного и незрелого. Это нелегальное общество было разгромлено в самом

начале.

В самом начале 30-х годов в Московском университете сложилось «литературное

общество 11 нумера» (название произошло от номера комнаты, где жили и

собирались его участники). Это был дружеский литературный кружок, в центре

которого стоял будущий критик В. Г. Белинский. Реальная русская жизнь, судьбы

страны, ужас крепостного права, протест против "гнусной российской

действительности" - вот основные вопросы, которые волновали собиравшихся

единомышленников. Здесь студенты читали и обсуждали произведения Пушкина,

ненапечатанную еще тогда комедию Грибоедова "Горе от ума", стихи Полежаева,

обсуждали проблемы философии, эстетики, однако больше всего их волновала

реальная жизнь. Белинский прочитал здесь свою юношескую драму "Дмитрий

Калинин", в которой выражался резкий протест против крепостничества,

подавления одних людей другими.

Белинский был изгнан из университета с лицемерной

формулировкой "по слабости здоровья и ограниченности способностей" (предлогом

стала продолжительность болезни Белинского - с ; января по май 1832 г.).

Белинский был вынужден заниматься v корректорской работой, переписывать

бумаги, пробиваться частными уроками и в то же время заниматься

самообразованием. В это время он вошел в новый кружок из студентов и

выпускников университета, группировавшийся вокруг Н. В. Станкевича

(183Ы839). Кружок ( Станкевича состоял из людей, интересовавшихся, главным

образом, вопросами философии и этики, и развивался под влиянием идей

немецкого философа Шеллинга, проповедовавшихся профессорами В Павловым, у

которого Станкевич и жил, и Надеждиным.

Кружок Станкевича оказывал заметное влияние на идейную жизнь общества. Из

него вышли будущие славянофилы (К. С. Акса­ков, Ю. Ф. Самарин), западники (Т.

Н. Грановский, В. П. Боткин), революционеры (В. Г. Белинский, М. А. Бакунин),

К. Д. Кавелин. Взгляды членов кружка были умеренны: распространение

просвещения, которое само собою якобы должно привести к измене­нию "быта

общественного".

В 1831 году сложился кружок А. И. Герцена и Н. П. Огарева, ко­торый имел

острую политическую направленность. Целью кружка, в который входили Н. И.

Сазонов, Н. М. Сатин, Н. X. Кетчер, В. В. Пассек и другие, было революционное

преобразование России. "Мы подали друг другу руки, - вспоминал Герцен, - и

пошли проповедовать свободу и борьбу во все четыре стороны нашей моло­дой

Вселенной". Идеология кружка была расплывчата и политически незрела. "Идеи

были смутны, - писал Герцен, - мы проповедовали де­кабристов и французскую

революцию, конституционную монархию и республику; чтение политических книг и

сосредоточение сил в одном обществе, но пуще всего проповедовали ненависть ко

всякому наси­лию, ко всякому правительственному произволу...". Позже Герцен и

его друзья обратились к утопическому социализму, и прежде всего, к сен-

симонизму. Герцен и Огарев не отказались также и от политиче­ской борьбы и

оставались "детьми декабристов".

В 1834 г. Герцена и Огарева арестовали за пение песен, наполнен­ных "гнусными

и злоумышленными" выражениями в адрес царя, и после длительного тюремного

следствия выслали без суда: Герцена - на службу в Пермь, Вятку, а затем во

Владимир, Огарева - в Пензу.

Революционный подъем начала 30-х годов XIX в. в Западной Ев­ропе сменился

полосой упадка, торжества реакционных сил. Для это­го времени особенно

характерны настроения пессимизма, отчаяния, неверие в возможность борьбы за

лучшее будущее. Эти настроения нашли яркое отражение в первом "Философическом

письме" П. Я. Чаадаева, опубликованном в 1836 году в журнале "Телескоп".

Друг А. С. Пушкина и декабристов, офицер в царствование Алек­сандра I, П. Я.

Чаадаев тяжело переживал поражение восстания де­кабристов, ушел в отставку.

Произведения Чаадаева свидетель­ствовали о том, что их автор пришел к самым

пессимистическим вы­водам, которые заключали в себе страстные нападки на

Россию, ее отсталость, некультурность, ничтожность ее истории, убожество ее

настоящего. Потеряв надежду на возможность общественного прогресса в России,

он писал: "Окиньте взглядом все пережитые нами века ... вы не найдете ни

одного приковывающего к себе воспомина­ния... Мы живем лишь в самом

ограниченном настоящем, без прошедшего и без будущего, среди плоского

застоя... Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не

взяли...".

Чаадаев писал о разных исторических путях России и других стран Европы. Он

подчеркивал, что все народы Европы имели "об­щую физиономию", "преемственное

идейное наследие". Сопоставляя это с историческими традициями России, Чаадаев

приходит к выводу, что ее прошлое было иным: "Сначала дикое варварство, затем

грубое суеверие, далее - иноземное владычество, жестокое, унизительное, дух

которого национальная власть впоследствии унаследовала, - вот печальная

история нашей юности".

Чаадаев считал, что все беды России от ее отлученности от "все­мирного

воспитания человеческого рода", от национального самодо­вольства и связанного

с ним духовного застоя. Основной бедой он считал отрыв от католического мира.

"По воле роковой судьбы мы обратились за нравственным учени­ем, которое

должно было нас воспитать, к растленной Византии, к предмету глубокого

презрения всех народов... затем, освободившись от чужеземного ига, мы могли

бы воспользоваться идеями, расцветшими за это время среди наших братьев на

Западе, если бы только не были отторгнуты от общей семьи, мы подпали рабству,

еще более тяжелому...".

Виной отставания, считал П. Я. Чаадаев, был отрыв России от Европы и, в

особенности, православное мировоззрение. Чаадаев утверждал, что "России нечем

гордиться перед Западом, напротив, она не внесла никакого вклада в мировую

культуру, осталась непричастной к важнейшим процессам в истории

человечества". v Письмо Чаадаева - это "безжалостный крик боли и отчаяния",

"это был выстрел, раздавшийся в темную ночь", "мрачный обвинительный акт

против России". (А. И. Герцен). Письмо Чаадаева, как отмечал Герцен,

"потрясло всю мыслящую Россию". В знаменитом письме П. Я. Чаадаеву от 19

октября 1836 г. А. С. Пушкин писал: "Хотя лично я сердечно привязан к

государю (к Николаю I - Л.П.), я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг

себя; как литератора - меня раздражают, как человека с предрассудками - я

оскорблен, но кля­нусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы

переменить отечест­во, или иметь другую историю, кроме истории наших предков,

такой, какой нам Бог ее дал".

Правительство сурово расправилось и с Чаадаевым, и с издателя­ми этого

письма: журнал "Телескоп" был закрыт, редактор его Н. И. Надеждин выслан из

Москвы и лишен права заниматься изда­тельской и преподавательской

деятельностью. Чаадаева объявили су­масшедшим и отдали под полицейский

контроль.

Западничество и славянофильство

На рубеже 30-х - 40-х годов происходили изменения в обществен­ных

настроениях, внешне еще мало заметные, но ощутимые. А. И. Герцен писал: "Что-

то пробудилось в сознании, в совести - ка­кое-то чувство неловкости,

неудовольствия. Ужас притупился, людям надоело в полумраке темного царства".

Исследователи считают, что с "Философического письма" П. Я. Чаадаева началось

формирование течения "западников". На­звали их так потому, что они считали

неизбежным повторение Рос­сией пути Западной Европы и призывали учиться у

нее. Предста­вителями западничества были историки Т. Н. Грановский, П. Н.

Кудрявцев, С. М. Соловьев, юрист, философ и историк Б. Н. Чичерин, юрист и

философ К. Д. Кавелин, литераторы В. П. Боткин, П. В. Анненков, В. Ф. Корш и

другие. К западникам примыкали критик В. Г. Белинский и А. И. Герцен.

К Грановскому тяготели литераторы И. П. Галахов, Н. X. Кетчер, Н. А.

М^льгунов, Н. Ф. Павлов, Н. М. Сатин, актер М. С. Щепкин. "Наши" назвал их

Герцен: "Такого круга людей, талантливых; много­сторонних и чистых я не

встречал потом нигде, ни на высших вершинах политического мира, ни на

последних маковках ли­тературного и артистического".

Во главе московского кружка западников стоял Т. Н. Грановский. Профессор

Московского университета, Грановский читал курс ис­тории средних веков. В

своих записках славянофил А. И. Кошелев писал: "Лекции Грановского были,

прежде всего, посвящены поискам ответов «а вопросы русской общественной

жизни, и дворянская ин­теллигенция находила в них подлинный отклик на злобу

дня. Ис­тория служила современности. Умело нарисованные картины европейского

прошлого помогали понять российское настоящее, а не­избежные недомолвки не

мешали приученным к иносказаниям слу­шателям".

Лекционный курс Грановского был открытым выступлением против казенного,

уваровского тезиса о "гниющем" Западе и Рос­сии, благоденствующей под сенью

православия, самодержавия и народности. Грановский не скрывал своих симпатий

к Западу, своего неприятия "своенародности", противостоящей европейскому

просве­щению.

Грановский стал любимцем московского студенчества. В феврале 1845 г, студенты

приветствовали его восторженными овациями. Грановский начал свою очередную

лекцию словами: "Мы, равно и вы, и я, принадлежим к молодому поколению, -

тому поколению, в руках которого жизнь и будущность. И вам, и мне предстоит

благородное и, надеюсь, долгое служение нашей великой России - России,

преобразованной Петром, России, идущей вперед и с равным презрением внимающей

и клеветам иноземцев, которые видят в нас только легкомысленных подражателей

западным формам, без всякого собственного содержания, и старческим жалобам

людей, которые лю­бят не живую Русь, а ветхий призрак, вызванный ими из

могилы, и нечестиво преклоняются перед кумиром, созданным их праздным

во­ображением".

Западники считали, что Россия вступила на европейский путь -единственно

возможный для цивилизованной страны - с опозданием, только в начале XVIII

века, в результате реформ Петра Великого. Ес­тественно, что по уровню

развития она значительно отстает от передовых стран Западной Европы. Задача

современного русского об­щества, по мнению западников, заключалась в том,

чтобы теснее примкнуть к европейскому Западу и слиться с ним воедино,

образовав одну общечеловеческую культурную семью. Движение в "западном

направлении" неизбежно должно привести к таким же переменам в русской жизни,

какие в свое время пережили эти страны, - к замене подневольного, крепостного

труда свободным и преобразованию деспотического государственного устройства в

конституционное. Задача России - как можно скорее изжить свое бескультурие,

слиться с европейским Западом в "одну общечеловече­скую семью". В основе идей

западников лежала философия Гегеля. Они были сторонниками прогресса, свободы

личности; индивидуа­лизм противопоставляли общинности и соборности

славянофилов. Западники считали, что основная задача "образованного

меньшинст­ва" - подготовить русское общество к мысли о необходимости

преобразований и воздействовать в должном духе на власть. Именно в живом

сотрудничестве власть и общество должны подготовить и провести хорошо

продуманные, последовательные реформы, с по­мощью которых будет ликвидирован

разрыв между Россией и Запад­ной Европой. Идеи "западников" проповедовал Т.

Н. Грановский - с кафедры Московского университета, В. Г. Белинский - на

страницах журнала "Отечественные записки" и "Современник", А. И. Герцен и Н.

П. Огарев - в литературных салонах.

Радикально настроенные А. И. Герцен, Н. П. Огарев и В. Г. Бе­линский в конце

1830-х - начале 1840-х гг. разделяли основные идеи "западников". Будучи

полностью согласными с тем, что Россия идет по западному, европейскому пути,

радикалы были не склонны идеа­лизировать современную им Европу. Буржуазный

строй они под­вергали резкой критике. С их точки зрения, Россия в своем

развитии не только должна догнать западные европейские страны, но и

со­вершить вместе с ними решительный шаг к новому строю - социализ­му. Если

представители буржуазно-либерального течения (Т. Н. Грановский, В. П. Корин,

Н. Д. Кавелин) надеялись на путь реформ, то деятели революционно-

демократического течения (А. И. Герцен, Я. П. Огарев и В. Г. Белинский)

верили в необходимость насильственного, революционного переворота.

А. И. Герцен был первым, кто в русском общественном движении воспринял идеи

популярного в 30-40-е гг. XIX в. западноевропейского утопического социализма.

Опираясь на существование в России крестьянской общины, полагая, что она уже

сама по себе есть зача­ток социализма, он создал теорию русского общинного

социализма, дав мощный толчок развитию социалистической мысли в России. Не

видя возможности активной борьбы с мрачной действительностью в России, тяжело

переживая цензурный гнет, Герцен в 1847 г. покинул Россию, чтобы стать

"свободным русским словом" за границей. Поки­нув Россию и поселившись в

Англии, Герцен и Огарев стали первыми политическими эмигрантами. В начале 50-

х гг. XIX века они основа­ли в Лондоне Вольную русскую типографию. Издаваемая

ими газета "Колокол" и журнал "Полярная звезда" с большим интересом чита­лись

передовыми людьми России.

В 40-е годы XIX в. Белинский стал популярным публицистом и литературным

критиком России. Белинский выступал с обзорами русской литературы, со

статьями о Пушкине, Лермонтове, Гоголе, Кольцове и других русских писателях.

"Отечественные записки" и "Современник", в которых сотрудничал Белинский,

стали известны­ми журналами, а каждая статья Белинского, как отмечали

современники, воспринималась радикалами как праздник. Ф. Булгарин в своих

доносах в III Отделение неоднократно писал, что Бе­линский проповедует

революцию, "коммунизм" и "терроризм": "Безрассудное юношество ...

семинаристы, дети бедных чиновников и прочие - почитают "Отечественные

записки" своим Евангелием, а "первого министра" журнала - Белинского -

"апостолом".

Итогом всей деятельности Белинского является его "Письмо к Гоголю", которое

он написал в 1847 г., будучи тяжело больным, неза­долго до смерти. Критикуя

Гоголя за его "Выбранные места из переписки с друзьями" как "проповедника

кнута", "апостола невеже­ства", Белинский противопоставляет его

консервативным взглядам программу революционного преобразования России "...

не в аскетиз­ме..., а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности... видит

свое спасение Россия"; "Самые важные, современные национальные вопросы в

России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания,

введение по возможности строгого выполнения хотя бы тех законов, которые

есть".

"Славянофилы" (А. С. Хомяков, братья К. С. и И. С. Аксаковы, братья И. В. и

П. В. Киреевские, Ю. Ф. Самарин) считали необходи­мым вернуться к идеалам

допетровской Руси (отсюда их название). Московское царство, по мнению

славянофилов, гораздо более соот­ветствовало духу и характеру русского

народа, чем петербургская бюрократическая монархия, построенная Петром I по

европейским образцам. Славянофилы считали, что для России исконными идейными

началами являются православная вера и связанные с нею принципы внутренней

правды и духовной свободы, воплощением этих начал в жизни является община,

крестьянский мир как добровольный союз для взаимной помощи и поддержки. По

мнению славянофилов, ни западные принципы, ни западные организацион­ные формы

не нужны и неприемлемы для России. Политическим идеалом славянофилов была

патриархальная монархия, опирающаяся на добровольную поддержку народа. "Сила

мнения" народа должна выражаться в совещательном земском соборе, который царь

должен был бы созывать по примеру московских царей.

Подлинным центром, душой славянофильского кружка был А. С. Хомяков. "Ильей

Муромцем" славянофильства назвал его Герцен, который писал: "Хомяков был

действительно опасный противник ... он пользовался малейшим рассеянием,

малейшей ус­тупкой. Необыкновенно даровитый человек, обладавший страшной

эрудицией, он, как средневековые рыцари, караулившие богородицу, спал

вооруженный. Во всякое время дня и ночи он был готов на запу-таннейший спор".

Славянофилы видели недостатки общественно-политического строя николаевской

России и иногда подвергали резкой критике за­силье бюрократии и ее произвол,

несправедливость судей, взяточни­чество чиновников.

"Где рабство - там бунт и беда, защита от бунта - свобода", - писал К. С.

Аксаков. Положительное значение имел практический вклад славянофилов в

изучение быта, нравов, песен народа.

В 40-е годы XIX в. противники обвиняли славянофилов в том, что очи находятся

под покровительством правительства. Под впечатлени­ем недавних споров Герцен

писал в 1850 г.: "Славянофилы пользовались большим преимуществом перед

европейцами (западниками -Л.П.), но преимущества такого рода пагубны:

славянофилы защища­ли православие и национальность, тогда как европейцы

нападали на то и другое; поэтому славянофилы могли говорить почти все, не

рискуя потерять орден, пенсию, место придворного наставника или звание камер-

юнкера. Белинский же, напротив, ничего не мог го­ворить; слишком прозрачная

мысль или неосторожное слово могли довести его до тюрьмы, скомпрометировать

журнал, редактора и цен­зора. Но именно по этой причине все симпатии снискал

смелый писа­тель, который, в виду Петропавловской крепости, защищал

независимость, а все неприязненные чувства обратились на его противников,

показывавших кулак из-за стен Кремля и Успенского собора и пользовавшихся

столь широким покровительством пе­тербургских "немцев".

Споры западников и славянофилов... Они были парадоксальным отражением

глубокого внутреннего единства западничества и славя­нофильства. На одну из

сторон этого единства указал Герцен: "Да, мы были противниками их, но очень

странными. У нас была одна лю­бовь, но неодинаковая. И мы, как Янус или как

двуглавый орел, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось

одно".

При всех идейных разногласиях славянофилы и западники сходи­лись в

отрицательном отношении к крепостному праву и к современному им

бюрократическому полицейскому строю госу­дарственного управления. Оба течения

требовали свободу слова и печати и в глазах правительства оба являлись

"неблагонадежными" (западники в большей степени).

Особое место в общественном и освободительном движении тех лет занимает

кружок петрашевцев (1844-1849), получивший свое название по имени его

руководителя - М. В. Буташевича-Петрашевского. Члены кружка находились под

влиянием идей современного французского социализма - идей Фурье - и обсуждали

на своих собраниях социальные вопросы. Петрашевский называл себя "старейщим

пропагандистом социализма". На собраниях Петрашевского бывали М. Е. Салтыков-

Щедрин, Ф. М. Достоевский. Боль­шинство петрашевцев, в отличие от либералов

(западников и славянофилов), выступало за республиканское устройство, полное

освобождение крестьян без выкупа. Все участники кружка петрашевцев (в т. ч. и

великий русский писатель Ф. М. Достоевский) были арестованы и приговорены к

расстрелу, но затем помилованы и сосланы на каторгу в Сибирь.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ В 1826-1856 гг.

В течение всего царствования Николая министерством иностран­ных дел управлял

граф Карл Нессельроде. При Александре - дипло­мат по особым поручениям,

орудие личной политики императора по части секретных переговоров с

предателями Наполеона - Талейраном и Коленкуром, с 1816 г. - его статс-

секретарь по дипломатической ча­сти.

Как пишет русский историк А. Е. Пресняков: "При раздвоении русской внешней

политики между общеевропейскими тенденциями эпохи конгрессов и русскими

интересами в Восточной Европе, Нес­сельроде был носителем первых, как другой

статс-секретарь Каподистрия - вторых, по их связи с его греческим

патриотизмом".

Поворот к большей независимости русской политики в восточном вопросе,

происшедший в конце правления Александра I и усвоенный Николаем, был

сформулирован Нессельроде в первом же его докладе новому императору, где

умело разграничивались общеевропейские вопросы и непосредственные интересы

России.

Николай I дорожил этими принципами прусского монарха Фридриха-Вильгельма III

и Александра I, дорожил и Нессельроде как удобным и опытным сотрудником. Он

внимательно вчитывался в до­клады Нессельроде, учился у него, но по существу

Николай I сам вел свою политику. Нессельроде называл себя "скромным орудием

его (Николая I) предначертаний и органом его политических замыслов".

Нессельроде стал вице-канцлером и государственным канцлером Российской

империи, но оставался все тем же статс-секретарем по дипло­матической части.

Начало царствования Николая I ознаменовалось войнами в Закав­казье, успешными

для России.

Причиной Турецкой войны (1828-1829 гг.) послужили греческие события. Еще во

время императора Александра I греки начали борьбу с турками за свое

освобождение и вызвали сочувствие в Европе к сво­ему делу. Зверства турок над

греками и обаяние греческой культуры и истории вызывали в европейском

обществе широкое движение в защиту восставших греков. Но европейские

правительства, в том числе и русское, под влиянием тенденций "Священного

союза" долго не решались заступиться за мятежных греков перед их законным

мо­нархом-султаном.

Император Николай I, вступая на престол, застал отношения Рос­сии и Турции

очень напряженными, но все-таки он не видел необхо­димости воевать с турками

из-за греков. Он согласился лишь на то, чтобы совместно с Англией и Францией

принять дипломатические меры против турецких зверств и постараться примирить

турецкого султана с греками. Только в 1827 году, когда стало ясно, что

дипло­матия бессильна, Англия, Франция и Россия условились силою прекратить

борьбу турок с греками. Соединенные эскадры, русская, английская и

французская, заперли турецкий флот, действовавший против греков, в гавани

города Наварина (древний Пилос на западном берегу Пелопоннеса) и сожгли его

после кровопролитной битвы (20-го октября 1827 года). Наваринская битва была

турками отнесе­на к враждебному влиянию русского правительства, и Турция

стала готовиться к войне с Россией.

Война началась в 1828 году. Русские войска перешли Дунай и оса­дили турецкие

крепости Варну и Шумлу. Взятие Варны позволило русским получать припасы

морем, при помощи своего флота, и открыло дорогу на Балканы. Но Шумла не

сдавалась и это осложняло действия русской армии. Только тогда, когда

русскому главнокоман­дующему, генералу Дибичу, удалось выманить турецкую

армию из Шумлы и нанести ей сильное поражение (у деревни Кулевчи), ситуа­ция

изменилась к лучшему. Дибич двинулся за Балканы и взял Адрианополь, вторую

столицу Турции. В то же время в Закавказье (в азиатской Турции) граф Паскевич

взял турецкие крепости Каре и Ахалцих и после удачных боев с турецкой армией

занял город Эрзерум. Победы русских заставили турок просить мира. По

Адрианопольскому мирному договору к России отошли Анапа, Поти, Ахалцих и

Ахалкалаки. В результате было завершено присоединение Закавказья к России.

В 20-е годы XIX века Персия (Иран) добивалась пересмотра Полистанского

договора (1813 г.), требуя возвращения Талышского и Карабахского ханств. При

шахском дворе сложилась сильная антирусская группировка. Английские офицеры

обучали персидские войска. Персия получала из Англии оружие и боеприпасы.

В июне 1826 г. иранская армия под командованием Аббас-Мирзы вторглась в

Карабах. Началась вторая русско-персидская война (1826-1828 гг.). Небольшой

русский гарнизон крепости Шуша за­держал продвижение персидской армии на 48

дней. Большую помощь русским солдатам оказывало местное население.

Главнокомандую­щий русскими войсками на Кавказе генерал Ермолов не располагал

достаточными силами для наступления и держался оборонительного плана до

прибытия подкреплений. Помощь пришла под начальством генерала Паскевича,

которому и было поручено главное руководство русскими силами. Паскевич разбил

персиян под г. Елизаветполем, взял важную крепость Эривань, перешел р. Араке,

овладел г. Тавризом и пошел на столицу Персии,-Тегеран. Персия запросила

мира. В феврале 1828 г. был подписан Туркманчайский мирный договор, в

заключение которого принял активное участие известный русский писатель и

дипломат А. С. Грибоедов. По этому договору ханства Эриванское и

Нахичеванское полностью вошли в состав России, границей между Россией и

Персией (Ираном) стала река Араке. В марте 1828 г. на территории обоих ханств

была образована Армянская область. После подписания Туркманчайского мирного

договора более 140 тысяч армян (христиан) прибыли в Закавказье из

мусульманских Турции и Персии.

Император Николай I удостоил Паскевича большой награды, по­жаловав ему титул

графа Эриванского.

Кавказская война (1817-1864)

Утвердившись в Закавказье, Россия неизбежно должна была обратить особое

внимание на горские мусульманские племена Кавка­за. Кавказские племена

(черкесы, чеченцы и другие) мешали сооб­щениям русских с Закавказским краем и

беспокоили русские поселения на Кубани и Тереке.

Главнокомандующий Кавказом генерал А. П. Ермолов начал осу­ществлять

планомерное продвижение вглубь Чечни и Дагестана пу­тем прорубки просек и

строительства укрепленных пунктов. В 1817-1819 гг. были построены крепости

Грозная и Внезапная, что да­ло возможность контролировать плодородную долину

реки Сунжи. Это вызвало протест дагестанских феодалов, которые пытались в

1819-1821 гг. отбросить русских от Сунжинской линии.

Наступление России на горные районы Северного Кавказа, возве­дение на землях

горцев крепостей, использование местного населе­ния на строительстве дорог,

обременительные подати (налоги) и повинности, произвол чиновников вызывали

недовольство местных жителей.

В конце 20-х годов среди мусульманских народов Северного Кав­каза получил

широкое распространение мюридизм. Мюриды (борцы за веру) проповедовали

духовное совершенствование на основе му­сульманской религии, безусловное

слепое подчинение своим вождям и наставникам. Для них были характерны

религиозный фанатизм и провозглашение газавата - священной войны против

неверных.

В основном движение мюридизма получило распространение и Чечне и горном

Дагестане. Первым имамом (руководителем движения) стал в 1828 г.

мусульманский священник Гази-Магомед, выдви­нувший идею объединения на основе

ислама народов Чечни и Дагестана. В 1831 г. Гази-Магомед захватил Кизляр. В

ответ царское правительство осуществило в 1832 г. карательную экспедицию в

Чеч­ню. В ауле Гимры Гази-Магомед был окружен и погиб в бою. Второй имам

Дагестана Гамзат-Бек пал жертвой кровной мести в 1834 году.

В 1834 году имамом был провозглашен Шамиль (1799-1871), которому удалось

создать достаточно прочное теократическое госу­дарство - имамат. Шамиль

сосредоточил в своих руках военную, административную и духовную власть,

создал сильную армию (от 10 до 20 тысяч человек). Обычное право - адат - было

повсеместно заменено шариатом (сводом религиозно-этических и правовых

предписаний ислама), государственным языком стал арабский. Имамат

делился на округа, которые управлялись наместниками Шамиля - наибами. Шамиль

попытался завязать связи с иностранными государствами (Турцией и Англией),

найти у них поддержку в своей борьбе против России.

40-е годы XIX века стали периодом высших успехов Шамиля: движение охватило

всю Чечню, ему удалось занять ряд укреплений Черноморской береговой линии. В

1840-1843 гг. он нанес несколько поражений отдельным русским отрядам

Кавказского корпуса, занял Аварию и утвердил свою власть в значительной части

Дагестана, Территория имамата увеличилась более чем в два раза, численность

армии Шамиля возросла до 20 тысяч человек.

В конце 40-х - начале 50-х годов XIX века государство Шамиля начало клониться

к закату. Феодальная эксплуатация, бесконечные военные поборы, суровые

законы шариата оттолкнули горское крестьянство от мюридизма. Теряя

поддержку в народе, Шамиль уси­ливал репрессии, что еще больше разжигало

внутренний конфликт. Ослабленный имамат не сумел оказать действенную помощь

турецкой армии в годы Крымской войны. Летом 1854 г. отряды Ша­миля вторглись

в Кахетию (Грузию), захватили Цинандали, но были вскоре разбиты русской

армией и грузинским ополчением. Поражение турецкой армии на Кавказском

фронте окончательно рассеяло надежды Шамиля на помощь извне. После окончания

Крымской войны русский усиленный Кавказ­ский корпус, преобразованный в армию,

повел решительное наступ­ление на горные районы Северного Кавказа. В августе

1859 года после ожесточенной битвы пало последнее убежище Шамиля - аул Гуниб.

Шамиль был взят в плен. Имамат прекратил свое существова­ние.

В 1863-1864 гг. русские войска заняли всю территорию по се­верному склону

Кавказского хребта. В мае 1864 г. русские войска взяли штурмом последний очаг

сопротивления черкесского племени убыхов Кбааду. Длительная Кавказская война

закончилась.

Европейская политика и восточный вопрос

В европейской политике Николай I следовал заветам своего брата - основателя

"Священного союза" Александра I: он стремился защи­щать легитимные (законные)

правительства от революционных потрясений.

С особой тревогой Николай следил за источником всех революционных потрясений,

за Францией. Он осуждал революцию 1830 г. во Франции, падение Карла X и

переход власти к Луи - Филиппу принял как вызов остаткам "старого порядка".

Власть, созданная революцией и полагавшая свою законность в "воле народа", по

мысли Николая I, не могла быть признана "законной".

Особенно возмутил Николая I распад Нидерландов на Бельгию и Голландию; он

настаивал на вооруженной защите другими 5 державами "прав" нидерландского

короля и готовил для этого русские войска. Но независимость Бельгии имела

поддержку в Англии и во Франции; Пруссия и Австрия держались пассивно:

пришлось Нико­лаю I отступить.

Николай I сотрудничал с монархами Австрии и Пруссии. Он дорожил прусской

дружбой. "Но, - писал он Фридриху-Вильгельму, -Россия всегда будет верною

союзницей своего старого друга - доброй, старой и лояльной Пруссии", а не

Пруссии новой, пошедшей на компромисс с революцией.

Опасным считал Николай I революционное движение в Австрий­ской империи (1848-

1849 гг.). Когда венгерское восстание грозило разрушением Австро-Венгерской

монархии, австрийский монарх Франц-Иосиф попросил Николая I о помощи. Русский

император по­слал в Венгрию 150-тысячную армию во главе с генералом

Паскевичем. Русские войска подавили восстание венгров и восстановили в

Венгрии власть австрийского императора.

Революции 1830 г. во Франции и Бельгии находили отзвук в пределах Российской

империи. В 1830 г. восстала Польша. Самосто­ятельное существование

конституционной Польши (в составе Россий­ской империи) было несовместимо со

всем укладом воззрений Николая I. Создание конституционного царства Польского

(в 1815 го­ду) он считал ошибкой Александра I, "достойной сожаления".

Как на Западе, так и в Польше революционное движение возглав­ляли тайные

патриотические общества. Они действовали в польских войсках и среди молодежи,

подготавливая отделение от России и внутренний переворот. Французская и

бельгийская революции дали толчок польскому движению, и в конце 1830 года в

Варшаве началось открытое восстание. Вся польская армия присоединилась к

восста­нию. Великий князь Константин Павлович с небольшим русским гарнизоном

с трудом успел выбраться из Варшавы. Польский Сейм решил низложить династию

Романовых с польского престола. В Варшаве было образовано Временное

правительство с диктатором во главе.

Император Николай I отправил в 1831 г. в пределы Польши боль­шую армию под

начальством графа Дибича. Дибич нанес польским войскам и польскому ополчению

сильное поражение под Варшавой (у с. Грохова), но в дальнейшем война приняла

затяжной характер. Во­енным действиям препятствовала страшная

эпидемия холеры, прошедшая тогда по всей России. От нее скончались в

русской армии цесаревич Константин и граф Дибич. Новый главнокомандующий

граф Паскевич повел дело энергично и быстро. Он подошел в 1831 г. к Варшаве

и взял ее штурмом, после чего загнал в Пруссию и Австрию остатки польских

войск. В 1831 г. польское восстание было жестоко подавлено. Польское

восстание сильно тревожило Николая, стоило ему "девятимесячных мучений", за

избавление от которых он благодарит Паскевича. Но тревога осталась, с Польшей

надо покон­чить. Нескрываемая радость звучит в словах Николая I: "Я получил

ковчег с покойницей конституцией, за которую благодарю весьма она изволит

покоиться в Оружейной палате". Он заменил "покойни­цу" мертворожденным

"органическим статутом", который превратил царство Польское в имперскую

провинцию, а на деле отдал ее под военно-полицейскую диктатуру. Его идеалом

была бы полная русификация Польши для объединения всей империи.

Николай, несомненно, переживал тревогу во время революций 1848-1849 гг. в

Европе. Он лично написал Манифест 14 (26) марта 1848 г., в котором говорил о

"новых смутах", взволновавших Запад­ную Европу после "долголетнего мира", о

"мятеже и безначалии", ко­торые возникли во Франции, но охватывают и

Германию, угрожают России; Николай I призывает всех русских защитить

"неприкосно­венность пределов" империи, призывает их к борьбе "за веру, царя

и отечество" и к победе.

Вмешательство России в европейские дела, ее защита старого порядка вызывали

возмущение в либеральных кругах европейский стран (в том числе и в самой

России). Николай I заслужил себе звание "жандарма Европы".

"Инстинкт самозащиты вносил Николай во всю свою общеевропейскую

охранительную политику. И западная публицистика I была права, когда видела в

русском самодержце главного врага революционному обновлению Европы (мысль,

которую так настойчиво развивал Карл Маркс в ряде горячих статей)".

Крымская война 1853-1856 гг.

Причины войны

Отношения России и Турции вновь обострились в середине XIX 1 века из-за

Балкан. "Восточный вопрос" стал ключевым вопросом международных отношений.

Европейские страны стремились к разделу турецких владений (на Балканах и на

Ближнем Востоке) и самой Турции в целях расширения рынков сбыта. России нужен

был свободный выход в Средиземное море через проливы Босфор и Дарданеллы.

Ослабление власти Оттоманской Порты над подчиненными ей областями казалось

Николаю признаком близкого распада Турции. В предвидении этой неизбежной,

казалось, смерти "больного человека" (как называл Николай I Турцию) он

укреплял свою позицию по от­ношению к будущему наследству."

Относительно ближневосточных дел проекты и предвидения нико­лаевского

правительства колебались между стремлением сохранить слабую Турцию, которая

подчинялась бы русскому давлению, и ожи­данием распада и раздела турецких

владений.

В 1833 году Николай I оказал помощь турецкому султану в борьбе против

мятежника - правителя Египта Мегмета-Али. Русские войска отстояли турецкого

султана и поддержали пошатнувшуюся Порту за цену договора, усиливавшего

русское влияние на Ближнем Востоке. В 1833 г. между Россией и Турцией был

заключен Ункяр-Искелесийский договор. Турецкий султан обязался в случае войны

закрыть проливы для военных судов западных стран. В 1840-1841 гг., однако,

согласно Лондонским конвенциям, судоходство в проливах было по­ставлено под

международный контроль; проливы объявлялись закрытыми для военных судов как

европейских стран, так и России.

Царская дипломатия была не удовлетворена политической гарантией режима

черноморских проливов, зафиксированной в Лон­донских конвенциях (1840 и 1841

гг.) и вновь вернулась к политике "свободных рук" на Ближнем Востоке.

Необходимость нового пере­смотра правового режима проливов в пользу России

стала одним из источников конфликта между николаевской Россией, с одной

стороны, Турцией и западноевропейскими державами, с другой.

Николай I дважды, в 1844 г., при посещении Лондона, и в 1853 г., в беседе с

английским послом в Петербурге, лично обсуждал с анг­лийскими

государственными деятелями возможности раздела Турции. Он серьезно думал, что

вопрос этот назревает и что надо го­товиться к моменту неизбежного его

разрешения. В Лондоне учиты­вали эти откровения русского самодержца как

доказательство широты его завоевательных планов и отвечали уклончиво, но вес

больше настораживались в опасении перед русской политикой.

Николай I мечтал о новых завоеваниях за счет ослабевшей Осман­ской империи

(Турции). Он хотел, по словам Ф. Энгельса, "шовини­стическим угаром

затуманить умы своих подданных". Однако ни одна из крупных европейских стран

не пожелала остаться в стороне от назревавшего конфликта и отказаться от

участия в дележе добычи.

Руками Турции Англия надеялась укрепить свое влияние в Малой Азии и на

Кавказе, оттеснить Россию от морских путей.

Французский император Наполеон III искал возможность пока­зать себя на деле,

утвердить авторитет своего трона. Австрийская им­перия, обязанная России

спокойствием после подавления Венгерской революции, не могла не вмешаться в

судьбу Балкан, на территорию которой сама рассчитывала. Турция, опираясь на

поддержку западноевропейских государств, вынашивала против России широкие

захватнические планы.

Повод к войне

Поводом к началу войны послужил вопрос о "Палестинских святынях". Николай I

считал себя покровителем православных в Палестине, а Франция выступала в

качестве покровительницы католиков. Спор между Россией и Францией о правах

католиков и православных в Иерусалиме, об обладании ключами от Вифлеемского

храма и о ремонте купола над храмом "Гроба Господня" не мог скрыть

политической подоплеки, сущность которой заключалась в борьбе за влияние на

Ближнем Востоке между европейскими государствами. В 1851 г. турецкий султан,

по просьбе Франции, приказал отобрать ключи от Вифлеемского храма у

православного духовенства и отдать католикам. Император Николай I вступился

за православных и " потребовал восстановления их привилегий. Султан, под

влиянием ходатайств французской дипломатии, ответил отказом.

Николай I требовал от турецкого султана общих гарантий охраны интересов

православного населения Турции, православной церкви в Палестине, увольнения

министра иностранных дел Турции, сторонника Франции (ультиматум весной 1853

г.). Вызывающее по­ведение чрезвычайного посланника России в Стамбуле

(Константи­нополе) князя А. С. Меншикова закрывало путь к мирному

урегулированию конфликта.

Турция, опираясь на поддержку Франции и Англии, отвергла уль­тимативные

требования России.

21 июня 1853 г. император Николай I ввел русские войска в находившиеся под

властью турецкого султана автономные княжества Молдавию и Валахию (Дунайские

княжества). Ввел войска Николай I "в залог, доколе Турция не удовлетворит

справедливым требованиям России". Турция протестовала. Безрезультатно

закончилась и Венская мирная конференция по I турецким делам. Осенью 1853 г.

Турция, поддерживаемая западными державами, объявила России войну.

Военные действия

Первый период войны (октябрь 1853 г. - март 1854 г.)

Военные действия начались на Дунае и в Закавказье. В ноябре 1853 года

русская черноморская эскадра (под командованием ад­мирала П. С. Нахимова)

уничтожила после ожесточенного боя турецкий флот, стоявший в бухте города

Синопа (в Малой Азии). В итоге сражения 15 судов противника было уничтожено,

лишь одному (на котором находился английский советник) удалось спастись

бегст­вом. Потери турок превышали три тысячи человек. В числе пленных турецких

моряков находился и вице-адмирал турецкого флота Ос­ман-паша. Русская эскадра

не потеряла ни одного корабля.

Англия и Франция, опасаясь полного разгрома Турции, откровенно выступили

против России. 4 января 1854 г. английская и французская эскадры через Босфор

проследовали в Черное море. Союзникам не составляло труда направить свои

военно-морские силы и Черное море, Балтийское море и даже к берегам Камчатки,

так как их военно-морские силы состояли на 3/4 из паровых судов, а русский

флот был преимущественно парусным.

Австрия ультимативно потребовала от России очищения Дунайских княжеств

(Молдавии и Валахии). Фельдмаршал И. Ф. Паскевич, назначенный

главнокомандующим русской армией на Дунайском фронте, боялся флангового удара

со стороны австрийской армии. Он убедил Николая I снять осаду турецкой

крепости Силистрии и вы­вести войска из Валахии и Молдавии. Когда же русские

войска отсту­пили, Дунайские княжества были заняты австрийскими войсками.

Второй период войны (март 1854 г. - август 1854 г.).

В марте 1854 г. правительства западных держав предъявили русскому

правительству требование о выводе русских войск из Ду­найских княжеств. 27

марта 1854 г. английская королева Виктория официально объявила России войну.

Через день то же сделал и французский император Наполеон III. (В январе 1855

г. Сардинское королевство присоединится к антирусской коалиции). С марта по

ав­густ 1854 г. действия союзников ограничивались атаками с моря русских

портов и крепостей на Аландских островах, Одессы, Соло­вецкого монастыря,

Петропавловска-на-Камчатке. Попытки союз­ников блокировать русское побережье

и высадить свои десанты не увенчались успехом.

Третий период войны (сентябрь 1854 г. - август 1855 г.).

В сентябре 1854 г. союзники (англичане, французы, турки) нача­ли высадку

десанта на Крымский полуостров (в районе Евпатории). Десант союзников

насчитывал 360 различных судов и 62-тысячную армию с осадными орудиями. Целью

десанта было захватить Сева­стополь - главную русскую военно-морскую базу

Черноморского флота. Из общего числа морских сил противника 31 судно

составляло боевую эскадру, что значительно превосходило весь русский флот,

находившийся под командованием Нахимова в Севастополе. По приказу П. С.

Нахимова русский парусный флот, который не мог ока­зать серьезного

сопротивления паровому флоту союзников, был за­топлен в севастопольской бухте

(чтобы затруднить вражескому флоту путь в бухту).

На всем Крымском полуострове находилось около 52 тысяч русских войск. В

севастопольской армии Меншикова насчитывалось 33 тысячи воинов при 96

орудиях.

После высадки десанта союзников Меншиков предпринял попытку остановить

противника на рубеже реки Альмы. Здесь 8 (20) сентября 1854 г. произошло

первое сражение. Сражение на реке Альме закон­чилось отступлением русских

войск. Русские потеряли в этом сражении около 6 тысяч, союзники - более 3

тысяч.

13 (25) сентября 1854 г. Севастополь был осажден англо-фран­цузскими

войсками. Героическая оборона города продолжалась 11 месяцев (349 дней).

Оборону возглавляли адмиралы В. А. Корнилов, I П. С. Нахимов, В. И. Истомин

(все погибли во время осады Севастополя). Особый героизм проявили военный

инженер Э. И. Тотлебен, генерал С. А. Хрулев, матросы П. Кошка, И. Шевченко,

солдат А. Елисеев, хирург Н. И. Пирогов. Среди участников обороны Севастополя

был и артиллерийский подпоручик Лев Николаевич Толстой, ставший в дальнейшем

великим русским писателем.

Героическую оборону Севастополя Л. Н. Толстой запечатлел в "Севастопольских

рассказах". Он писал: "Надолго оставит в России великие следы эта эпопея

Севастополя, которой героем был народ русский".

В обороне Севастополя принимал участие первый в русской ис­тории отряд сестер

милосердия. Он был сформирован из женщин-добровольцев.

Но севастопольский гарнизон постоянно терпел острую нужду в оружии, снарядах,

порохе и теплой одежде. Слабая железнодорожная сеть России затрудняла

переброску резервов. Гладкоствольное оружие русских солдат уступало

дальнобойному нарезному союзни­ков. Зоркий взгляд молодого офицера Л. Н.

Толстого увидел следую­щее: "Только наше войско может стоять и побеждать при

таких условиях. Надо видеть пленных французов и англичан (особенно

по­следних): это молодец к молодцу... И рядом с ними надо видеть наше­го

какого-нибудь егеря: маленький, вшивый, сморщенный какой-то". Во время

обороны Севастополя основная русская армия под командованием А. С. Меншикова,

а затем генерала М. Д. Горчакова пыталась предпринять ряд отвлекающих

операций.

23 ноября (5 декабря) 1854 г. произошло сражение под Инкерманом. Однако

задуманное Меншиковым наступление успеха не имело. Таким же неудачным

оказалось наступление русских войск на Евпаторию, предпринятое в феврале 1855

года. В августе 1855 года произошло кровопролитное сражение на Черной речке.

Русская армия, руководимая бездарным главнокомандующим Горчаковым, пыталась

овладеть сильными и хорошо укрепленными позициями со­юзных войск, однако

вынуждена была отступить. Чернореченское сражение превратилось по существу в

массовый расстрел союзниками русских войск. Потери русской армии составили до

10 тысяч, противник потерял около 2 тысяч своих войск.

27 августа (8 сентября) 1855 г. противник начал общий штурм Севастополя.

Союзникам удалось подвести свои траншеи совсем „ близко к боевой ограде

Малахова кургана. После мощной бомбардировки французам удалось ворваться на

Малахов курган и овладеть им. Во всех же других местах штурм был отбит.

Однако после . потери Малахова кургана, который являлся ключом к Севастополю,

оборонять город было практически невозможно, так как с высокого кургана

противник видел весь город, легко мог войти в него и с тыла взять остальные

его укрепления. Поэтому было решено оставить Севастополь (его южную сторону).

Русские войска перешли из города по мосту через рейд (залив) на север и все,

что могли, уничтожили в самом Севастополе. Неприятель не преследовал и не

спеша занял развалины крепости. |

Военные действия на Кавказском фронте развивались для русских войск более

успешно. Начавшаяся летом 1855 года осада Я Карса завершилась его падением в

ноябре 1855 года. Оценивая сложившуюся ситуацию, Ф. Энгельс писал, что

падение Карса является немаловажным результатом в сравнении с занятием

союзниками южной стороны Севастополя.

Но главная задача Англии и Франции - подрыв русского военного могущества в

черноморском бассейне - была ими выполнена.

Царское правительство ввиду чрезвычайно тяжелого экономического, военного и

внешнеполитического положения страны стремилось к заключению мира.

Николай I умер в феврале 1855 года в самый разгар Севастопольской кампании.

Перед смертью он сказал наследнику, будущему Александру II: "Служи России.

Мне хотелось принять на себя все трудное, все тяжкое, оставить тебе царство

мирное, устроенное, счастливое. Провидение судило иначе. Теперь иду молиться

за Россию и за вас...".

Причины поражения России в Крымской войне

Причины поражения были обусловлены экономической отсталостью феодально-

крепостнической России, ее военно-техническим отставанием от западных стран.

Гладкоствольное оружие русской армии уступало дальнобойному нарезному,

парусный флот - паровому броненосному. Сказалось отсутствие удобных путей

сооб­щения, воровство интендантов, злоупотребления во всех звеньях во­енной и

гражданской администрации. Политические просчеты Николая I привели к тому,

что Россия оказалась во время Крымской войны в международной изоляции.

Итоги войны

Крымская война была закончена мирным договором в Париже (март 1856 года). По

этому договору Россия теряла южную часть Бессарабии. Турция получала Каре в

обмен на Севастополь. Россия лишалась права покровительства Дунайским

княжествам и Сербии. Черное море было объявлено "нейтральным", т.е. Россия и

Турция лишались права иметь здесь военный флот, а на берегах Черного моря -

военные крепости и арсеналы.

Крымская война оказала большое влияние на дальнейшее развитие России.

Список литературы.

1. Наше Отечество. Опыт политической истории. Т. 1. М., 1991

2. История Отечества: люди, идеи, решения. Т. 1. М., 1991

3. Ключевский В. О. О русской истории. М., 1993

4. Ключевский В. О. Курс русской истории в 9-ти тт. М., 1987-1990

5. Козлов Ю. Ф. От князя Рюрика до императора Николая II. Саранск, 1992

6. Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. М., 1993

7. Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. М., 1993

8. Пресняков А. Е. Российские самодержцы. М., 1990

9. Соловьев С. М. Общедоступные чтения о русской истории. М,, 1992

10. Эйдельман И. Я. Из потаенной истории России ХVIII-ХIХ веков. М., 1993